Светлана Петровна стала совсем другой, он даже не узнал собственную мать, сидящую в каком-то углу, сжавшись, свернувшись в комок, с загнанным потерянным взглядом. Руки ее слегка дрожали от волнения, но при этом глаза оставались совсем неподвижными, губы ее презрительные и тонкие были сжаты в тонкую острую линию, словно она прикусила их от боли.
— Мам… что случилось? — осторожно спросил Миша.
— Ты присядь, присядь, — распорядилась женщина, и голос ее снова повеял прежним ледяным отзвуком уверенности. Она привыкла держать ситуацию в своих руках, и даже когда они нервно вздрагивают, бульдожья хватка не должна стать слабее. Комиссарша. Командирша. Миша не раз слышал, как такие слова в адрес Светланы Петровны бросала Львовна, и он никогда не задумывался об их смысле.
— Отец вернулся? — с надеждой выдохнул парень.
Женщина облизнула губы и прикрыла глаза. Что-то в ней напряглось, словно готовясь к броску или выстрелу, как взведенное ружье. Выстрелит, обязательно выстрелит, только соберется с силами.
— Он нашелся, — поправила она после некоторой выдержанной паузы и все-таки выстрелила, открыв глаза и внимательно посмотрев на сына, — мертвый. В гараже. Он повесился.
Мишу как будто ударили в солнечное сплетение, боль обрушившаяся на него была такой же оглушающей. Все перед глазами поплыло, закружилось, в ушах загудело и засвистело. Она врет? Шутит? Ошибается? Или… Взгляд Светланы Петровны говорил об обратном, она была спокойна и холодна, серьезна как никогда. Ее только что-то пожирало изнутри. Чувство потери или вина? Ее огромная вина перед этим мягким человеком, которого можно было резать как масло и намазывать на хлеб, а она все пилила и пилила его год за годом, всегда, сколько себя Миша помнил.
Допилилась. Комиссарша.
Ему хотелось ее придушить, если бы он не был так подавлен и парализован этой новостью.
— Эгоист, — тихо проговорила Светлана Петровна, — сбежал от проблем.
— Проблемы? — откликнулся Миша как-то автоматически, без интереса.
— Их НИИ расформировали, — изрекла женщина и приложила руки к лицу, как будто умываясь ледяной водой, но только воздухом. Мише хотелось сказать, что это из-за нее, что НИИ тут не при чем, это она сжила его со свету, и его теперь сживет, когда они остались вдвоем. А почему он собственно, должен молчать?
— Да от тебя он сбежал! — крикнул парень, вскочил, понимая, что за такие слова его и ударить могут, — от тебя!
Светлана Петровна обомлела, глаза ее стали злыми и презрительными. Сухие, без единой слезинки. А ведь у нее повесился муж, с которым они прожили вместе долгих двадцать лет! Для приличия бы хоть попыталась всплакнуть. Миша чувствовал, что она сейчас скажет ему что-то обидное, что-то страшное, от чего ему тоже захочется пойти в гараж и повеситься рядом с отцом и поэтому он убежал на улицу, накинув только куртку.
