— Ох не нравится мне все это! — посетовала учительница, недовольно хмурясь, — надо побеседовать с его тетей.
Женщина наклонилась над журналом, проставила несколько точек напротив фамилий присутствующих учеников и бросила, скорее всего, тоже в сторону Риты:
— Что случилось с Виноградовой?
— Хорошо новый год встретила, — хихикнула Оля, за что тут же получила уничтожающий взгляд от Риты. Королева поправила густую челку, которую она отстригла за каникулы и блеснула из-под нее своими гипнотизирующими темно-вишневыми глазами, сейчас полными, без сомнения, сострадания и сопереживания.
— У Марины заболел братик, — жалобно сообщила Рита, — и она сидит с ним.
Все без толку! Саша отвернулся к Мише. Он скривил такую гримасу, что друг сразу понял, как его раздражает наигранное беспокойство особы королевских кровей. Впрочем, Миша был настроен совершенно противоположным образом — сейчас он ликовал и очень хотел сказать Саше, как тот ошибался, представляя Риту кровожадным монстром, равнодушным ко всему человеческому.
— Отец вернулся? — спросил Саша, чтобы отвлечься.
— Нет, — вздохнул Миша, неотрывно наблюдая за Ритой, которая теперь молчала и писала на листочке бумаги послание для кого-то. Мише хотелось помечтать, что для него, но бумажка полетела по рукам в сторону Коли.
— Вы в милицию заявили?
— Да, заявили, — сказал Миша и прикрыл глаза ладонью. Как он устал слышать только возвращаясь домой о том, какой трус и глупец его отец, что посмел уйти из дома под новый год и до сих пор не вернулся, а не взял с собой документов и денег. Мать и волновалась и ненавидела, но волновалась все-таки больше.
— И что? Что они говорят? — с жаром допрашивал Сашка, как будто это пропал его отец.
— Колеченков! — не вытерпела Елена Львовна и постучала кулаком по своему столу, на котором под стеклом лежали надаренные ей на разные праздники открытки, — разговорчики!
Саша немного приуныл и сделал вид, что читает учебник. Рита обернулась на него и глаза ее отчего-то стали грустными, как у побитой собаки. Саша старался не смотреть на нее, но все-таки посмотрел и тут же сжался от злости. Хороша артистка! Захотелось и в правду ударить ее. Просто кулаком по этому слишком красивому лицу, сильно, с размахом. Она не девочка, но и не женщина. Она мерзкое лживое существо, исчадие ада с прожженной душонкой, мелочной, похотливой, коварной.
Из-за таких, как она, его отец начал пить, а мать принимать антидепрессанты. А теперь она еще и пыталась ворваться, вторгнуться без приглашения в его мир, в ту тайну, которую он бережно хранил десять лет, чтобы посмеяться, чтобы прокричать о ней всем.
