– Пап, – сказал он. – Все хорошо, пап, все хорошо.
Отец рыдал, положив руки на плечи Джонни. Вейзак отвернулся и стал рассматривать картинки на стене – невзрачные акварели местных художников.
Герберт провел рукой по глазам и сказал:
– Посмотри, так в пижаме и приехал. У меня же было время переодеться, пока ждал «скорую». Просто в голову, наверно, не пришло. Старческий маразм.
– Ничего подобного.
– Ладно. – Герберт встряхнулся. – Тебя привез твой друг, врач? Очень любезно с вашей стороны, доктор Вейзак.
– Чепуха, не стоит благодарности, – пожал плечами Сэм.
Джонни с отцом прошли в небольшую приемную и сели.
– Пап, она…
– Угасает, – сказал Герберт. Он вроде бы успокоился. – В сознании, но угасает. Она спрашивала о тебе, Джонни. Наверное, только из-за тебя и держится.
– Это я виноват, – сказал Джонни. – Все это моя…
Он вздрогнул от боли и с удивлением уставился на отца – тот схватил его за ухо и больно вывернул. А ведь только что плакал у него на плече. Этот старый прием применялся им как наказание за самые тяжкие проступки. Последний раз, если Джонни не изменяла память, его драли за уши лет в тринадцать, когда он напроказил со старым «рэмблером». Он неосторожно нажал на педаль сцепления, машина бесшумно покатилась под горку и врезалась в садовый сарай.
– Чтоб никогда этого не говорил, – сказал Герберт.
– Пап, ты что!
Герберт отпустил его и усмехнулся.
– Забыл небось, как тебя таскали за уши? Или думал, что я забыл? Нет, Джонни, не надейся.
Джонни все так же ошарашенно смотрел на отца.
– Никогда не смей винить себя.
– Но она же смотрела эти чертовы…
– Новости, да. Так разволновалась, дрожит… вдруг вижу – она по полу и хватает воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. – Герберт придвинулся к сыну. – Доктору не до объяснений, но он спрашивал меня о каких-то «героических усилиях». Я ему ничего не стал говорить. Она по-своему согрешила, Джонни. Считала, что ей ведомы помыслы создателя. Поэтому никогда не вини себя за ее ошибку. – Слезы вновь сверкнули в его глазах. Голос стал тверже: – Видит бог, я любил ее всю жизнь, но в последнее время все здорово осложнилось. Так что, наверное, это и к лучшему.
– А к ней можно?
– Да, она в конце коридора, тридцать пятая палата. Врачи знают, что ты можешь прийти, и она тоже. И вот еще что, Джонни. Что бы она ни говорила, соглашайся, не дай ей… умереть с мыслью, что все было напрасно.
– Конечно. – Он помолчал. – Ты со мной?
– Не сейчас. Попозже.
Джонни кивнул и пошел по коридору. Свет на ночь был притушен. Сейчас то короткое мгновение в мягкой теплой ночи казалось ему невообразимо далеким, зато кошмарный сон в машине, наоборот, приблизился.
