— Это только мне стало холодно?
Их бил озноб. Они решили, что перегрелись.
— Кажется, нам пора.
Море изменило цвет, в рокоте волн теперь слышалось нечто не успокаивающее, а тревожное и угрожающее, и это бормотание нарастало. Как будто там ворочалось что-то злое, как детский кошмар под складками одеяла. И море, и остров, и небо теперь словно говорили им: «Прочь! Прочь! Вас не надо!» Они встали и начали поспешно собираться, подбирая разбросанную одежду. Выглядело это так, словно они удирали. Они удирали.
Не глядя друг на друга, не оборачиваясь назад, ощущая между лопатками постыдный холодок, они спешно взбирались вверх по склону, оскальзываясь на гравии и песке. Стук-стук-стук, шуршал устроенный ими маленький камнепад, и в перестуке камней им тоже чудилось что-то опасное.
Они вошли в парк и быстро зашагали по дорожке, но вскоре замедлили шаг. Парк, казалось, тоже замер в ожидании. Не было слышно ни птиц, ни насекомых. Не шелестел кронами ветер. Ни одна травинка не дрожала.
Они заспешили к выходу. Казалось, тишина поет злым голосом.
И вдруг часы на далекой башне забили и пробили четыре. Они встали, считая, шевеля губами. Потом, рассказывая друзьям, они никогда не могли объяснить. Воздух сгустился и потемнел, все задержало дыхание и словно сгруппировалось перед ударом. Мир на миг завис над бездной, прежде чем рухнуть в нее, и она невольно схватила его за руку.
А потом что-то и правда случилось. Вдруг выпорхнула из темных глубин парка и не спеша пролетела над ними стайка ярких бабочек.
Однажды после долгой субботней молитвы два уважаемых раввина поспорили между собой. Поводом для разногласия стая вопрос о том, позволено ли иудею раскрывать и закрывать зонтик в субботу. Спорили они долго, так и не достигнув соглашения, и тут, как назло, пошел дождь. Первый раввин, тот, что полагал любые субботние манипуляции с зонтиком (как и с любым другим предметом обихода, который требуется приводить в действие, совершая специфическое усилие) греховными, натянул на шляпу целлофановый пакет, чтобы не замочить головы. Второй же нажал на кнопку, раскрывая зонтик, и предложил укрыться вдвоем. Мол, если это грешно, весь грех достанется ему одному, в то время как защита от ливня будет по справедливости и в соответствии с заслугами — разделена поровну.
Поразмыслив, первый раввин согласился, но обещал вернуть нечаянный долге избытком.
Прошло двадцать пять лет.
Оба состарились.
Оба преуспели в изучении каббалы.
