— Ричард, — сказала она, — нам с Заком нужно кое-что обсудить. Так как мы все равно уже закончили на сегодня, я полагаю, ты не будешь возражать…
Холт поставил кочергу на подставку рядом с другими каминными принадлежностями.
— Конечно. — Он вызывающе посмотрел на Зака. — Провожать не нужно, я знаю, где выход.
— Спасибо. — Заметив благодарную улыбку Лайлы, Зак почувствовал укол зависти. Когда она снова повернулась к нему, ее лицо было строгим и серьезным. — Ты замерз. Прими душ, а я брошу твои вещи в сушилку.
— Да, мэм! — Зак пошел за Лайлой в ванную, придерживая влажное полотенце.
Лайла со стуком поставила большую кружку горячего шоколада на стол, когда Зак просеменил обратно в комнату.
— Это тебе.
По крайней мере у него хватает ума ничего не говорить, отметила про себя Лайла. Если бы она не была так зла на него, то точно бы расхохоталась. В чужом спортивном костюме он выглядел как постоянный клиент дешевых распродаж из далеких семидесятых. Может быть, так оно и было. Этот костюм ей одолжили соседи, с чьими детьми она иногда возилась. Сосед был небольшого роста, и Заку вообще повезло, что он смог влезть в костюм мистера Адама.
Зак выглядел очень глупо в бледно-синем полиэстере. Рукава едва закрывали локти, и брюки, слегка зауженные книзу, врезались в икры.
Он стоял перед ней, комкая мокрое белье, с которого капала вода.
— Могу я, м-м-м… — Он протянул ей мокрое белье.
— Давай. — Лайла взяла плавки. — Садись и пей, пока горячее. — Она пошла к сушилке.
Вся жалость к нему исчезла, когда, вернувшись в кухню, она увидела выражение его лица. Щеки запылали, но на этот раз румянец никак не был связан с соблазнительным видом тугих грудных мышц, густо покрытых волосами.
Ее лицо горело от ярости.
Зак сидел в кухне, пил горячий шоколад и смотрел на Лайлу так, как обычно делал ее отец. Это была та же смесь недовольства и разочарования, которые она так часто видела на лице отца. Лайла закрыла глаза, чувствуя приступ слабости. Этот взгляд сопровождал ее в каждой гонке; с этим взглядом отец детально комментировал каждый выполненный ею поворот. Этот взгляд говорил, что она никогда не добьется совершенства. Алан Кук требовал и укорял.
Она глубоко вздохнула и задвинула нахлынувшие воспоминания обратно в самый темный угол памяти.
Опершись на раковину, Лайла скрестила руки на груди. Ее глаза сверлили Зака, давая понять, что она хочет знать только правду.
— Итак, что ты делал поздно вечером во дворе моего дома, Герцигер?
