Энн поднялась в гардеробную комнату и нажала кнопку пульта. Наряды медленно поплыли перед ее глазами. Она выбрала шелковое платье в стиле кантри, с завязками сзади. Голубое платье с бледными цветами по фону и ослепительно-белым кружевом на воротничке. На шею Энн повесила нитку мелкого жемчуга, а в уши — индейскую бирюзу с жемчужными подвесками. На ноги — босоножки из белых и голубых ремешков. Все пальцы ног были открыты. У Энн была очень красивая стопа, она это знала и всегда пользовалась случаем ее обнажить.
В маленькой гостиной с эркером был накрыт круглый столик. Рядом, на изящном комодике, возвышались под белоснежной салфеткой блюда с закуской. Под большим чайником с кипятком стояла подставка с пятью зажженными свечками, чтобы вода не остывала. Модеста наводила последний блеск — поправляла цветы в вазах.
Внимательная Энн заметила, что Модеста немного не в себе.
— Модеста, что-нибудь не так?
— Вы о чем? По-моему, стол выгладит великолепно. Словно вы ждете принца Уэльского.
— Я не об этом. Ты чем-то расстроена? Я же вижу.
— Леди Энн, я действительно расстроилась из-за мистера Рипепи. Это что же получается, Вы его лечите, а он вашу доброту ни в грош ставит. Он думает, его все так будут кормить поить. Надо было бросить его на улице, он бы помучился как следует, вот тогда бы стал ценить доброту.
— Милая Модеста, никто не знает, как правильно поступать. В конце концов, я знаю, что я не сволочь. И не способна перешагнуть через человека, попавшего в беду.
— Господи! Что за беда такая с ним приключилась? На него бандиты напали? Или война началась и всю семью убили, а его искалечили? Пил, гулял, все деньги потратил, работу потерял. Сам виноват — сам и расхлебывай!
— Все верно. Но помнишь ту песню в фильме, которую он пел:
Грустно, грустно, одиноко,
Если сердце не на месте.
Солнце в небе так высоко,
Ну а ты мне не невеста, —
запела Энн, кружась по комнате.
Модеста улыбнулась и подхватила за ней слова песни:
— Только плакать нет причины.
Солнце светит даже мухе,
Если ты еще мужчина,
Все возьмешь ты в свои руки…
Они взялись за руки и начали отбивать чечетку, стараясь попасть в такт.
— Раз, два, три, посмотри,
Да скорее нос утри,
Все случится, все свершится,
Только скажешь: раз, два, три…
— И все-таки он милый! — воскликнула Энн. — Ты помнишь, какой он был красавчик, когда пел эту песенку и отплясывал?
— А как он зажигал сигару и пускал дым! Мой муж все пытался ему подражать. Ничего не вышло.
— А ты попроси Уайна показать тебе.
