— Что герой мерзок и отвратителен до тошноты. Публика не будет ему симпатизировать.
Он безразлично пожал плечами, хотя лицо его помрачнело. Я сказал:
— Тебя не было на читке.
— Это мое дело.
— Тебе не кажется, что сюжет пьесы вызовет поток сплетен в твой адрес?
— Меня это не волнует.
— Люди могут вообразить, и не без основания, что ты убийца и предатель своих родителей.
— Мне до этого бреда…
Я потерял самообладание и бросил взволнованно:
— Какой хладнокровный убийца!
Он с презрением посмотрел на меня и пробурчал:
— Ты всегда будешь таким же жалким, как сейчас.
— Сможешь оправдаться?
— Я не обвиняемый, чтобы мне это требовалось!
— Тебе предъявят обвинение скорее, чем ты думаешь.
— Ты и правда дурак.
Я встал со словами:
— В любом случае, она заслуживала смерти.
И вышел, бормоча себе под нос:
— Но и ты заслуживаешь виселицы.
* * *
Я подставил голову под поток ругательств аль-Хиляли. Его гнев подобен разыгравшейся буре. Клыки сверкают. Я вижу, как горят его вылезающие из орбит миндалевидные глаза. Он орет:
— Ты, ты, сколько тебе лет? Придурок! Если бы не был таким идиотом, достиг бы актерских высот. Подумать только, он во что бы то ни стало желает перевоплотиться в помощника прокурора! Зачем ты вчера ходил к Аббасу Юнесу?
Успел ли этот мерзавец нажаловаться? Я предпочел промолчать, пока буря не утихнет. Он все надрывался:
— Ты никогда не сыграешь свою роль с полной отдачей!
Я спокойно промычал:
— Мы начали сегодня…
А потом еще тише:
— Но не менее важно, чтобы виновный понес наказание.
Он вскричал, усмехаясь:
— У кого из нас на совести нет грехов, за которые можно упечь в тюрьму?
— Но мы еще никого не убили.
— Как сказать. Если это правда, что Тахию убили, то в этом участвовал не один человек, и ты в первую очередь.
— Он не достоин, чтобы ты защищал его.
— Я не считаю его виноватым. У тебя есть хоть одна улика против него?
— Пьеса.
— Где ты найдешь пьесу без преступления? Прокуратуре нужны доказательства другого рода.
— В пьесе он совершил самоубийство.
— Значит, на самом деле он этого не сделает. И, на наше счастье, будет жить и писать.
— Он не написал ни строчки и никогда не напишет. Ты знаешь это как никто другой, ты ведь читал другие его пьесы.
— Тарик Рамадан, не будь занудой. Займись делом. Не упусти свой шанс, он не появится во второй раз…
* * *
Я репетирую роль в пьесе, написанной убийцей. Заново переживаю свою жизнь с Тахией, начиная с того, что произошло за кулисами.
Я в своем старом доме у щебневого рынка. Любовь в комнате. Разоблачение измены. Рыдание на похоронах.
