– И его… вместо меня! – задыхаясь от слез, от волнения, профессор повернулся к Джипу, закричал:
– Мальчик, зачем ты это сделал?
Джип с досадой дернул плечом.
– Ну, откуда я знал, что тебя уже спрятали? Откуда? Вспомни-ка: я дома не ночевал, а потом на улице меня встретил Грогут, сказал… Ну и…
– Так это тебя… тридцатого? – сказал трактирщик.
– У вас в тот день был скверный кофе, – поддразнил его Джип.
– Пригорел, – угрюмо сказал трактирщик. – Я всегда говорил, что этот парень что-нибудь да выкинет.
Профессор перевел дух и закричал на Джипа!
– А кто тебе разрешил это сделать, а? Ты почему, а?
– Вечно раскричится, – пробормотал Джип. – Отстань, ладно?
– Ну, не буду, – сказал профессор, – не буду, не сердись. На чем мы остановились?
– Да, – сказал суперимператор задумчиво, – сперва это было необходимо. А потом… стал я бояться. Подумай: у каждого родственники, друзья. По ночам спать перестал. Одно думаю: кто-нибудь да отомстит. Утром отдашь приказ насчет этих… родственников и прочих… А у них свои друзья, свои родственники. Значит, начинай сначала, – он сделал безнадежный жест рукой. – И кому верить? – суперимператор говорил будто сам с собой. – Уж личная охрана через какое сито проходила… Глядит на тебя преданными глазами. А может, проморгал какой-нибудь чиновник, недопроверил… и у него, может, брат казнен или отец… только и ждет, когда отвернешься… – гримаса ужаса исказила его морщинистое лицо. – Не знаете вы, как я живу. Все меня боятся, а я, – он прокричал это, – я-то как боюсь! Такого страху… никто… никто!
Пип следил за ним с прищуром, громко посапывая. Достал из кармана портсигар, вынул сигарету, почиркал спичкой, шумно затянулся.
Трактирщик угрюмо сказал:
– Во-от оно как… А я все думал: зачем зря губит людей?
У Цезаря-Адольфа вырвался сдавленный смешок.
– Ничего себе – зря! Думаете, вы один такой догадливый? Один понимали, что я их… зря? – он махнул рукой. – Пожалели бы вы меня… увели отсюда… спрятали! – это вырвалось у него искренне, в какой-то смертной собачьей тоске. Пип громко вздохнул и выпустил огромный клуб синего дыма. – Послушайте, – просительно сказал суперимператор, – а можно мне закурить? Двенадцать лет мечтал о папиросочке!
Пип протянул ему портсигар с русалкой. Суперимператор трясущейся рукой взял сигарету, но не донес ее до рта, спросил боязливо:
– А они у вас… не отравленные?
– Я же курю, мистер суперимператор, – сказал Пип с упреком.
– А спичку? – сказал Цезарь-Адольф.
