Эсхил и Шекспир в силу природы драмы как жанра не могли подробно показать пространство и время, хронотоп, в котором действуют их персонажи. Их усилия были сосредоточены на развертывании фабулы и характеристике персонажей. Данте, последний поэт Средневековья и первый — Нового времени, развернул панораму того света, в которой можно лишь угадывать современную ему Италию.
“Дон Кихот” (1605–1615) Мигеля де Сервантеса (1547–1616) — один из первых реалистических романов Нового времени. Приключения главного героя, драма его жизни развертывается на широком фоне современной жизни, которую так хорошо, на своем печальном опыте, познал автор (он плавал и воевал, был в плену у пиратов и трижды сидел в тюрьме, служил торговым агентом и сборщиком податей). “Сервантес создал для нас поэзию Испании XVII века…” — заметил испанский философ Х. Ортега-и-Гассет (“Размышления о “Дон Кихоте”).
Эта открытая Сервантесом родная страна существует и сегодня: равнина Ла-Манчи, каменистые дороги Дон Кихота, виноградники, ветряные мельницы (сегодня они носят имена персонажей Сервантеса), маленький городок Толедо и родная деревня Дульсинеи — Тобосо.
В романе, как точно подсчитали исследователи, 669 персонажей, но в центре оказывается лишь один, именем которого названа книга.
Завязка фабулы проста и носит иронический, комедийный характер (считается, что роман Сервантеса вообще начинался как пародия). Некий бедный, худородный испанский дворянин Дон Кихот из Ла-Манчи, начитавшись рыцарских романов, избирает себе в Прекрасные Дамы грубую крестьянку Альдонсу, переименованную в Дульсинею, и отправляется в путь совершать подвиги в ее честь.
Спутником высокого и худого Рыцаря Печального Образа становится простодушный, неунывающий толстяк — крестьянин Санчо Панса. Расчетливый хитрый “земной” практик Санчо Панса часто возвращает далекого от жизни, “книжного” рыцаря на землю.
“ — Помолчи, — сказал Дон Кихот. — Где ты видел или читал, чтобы странствующего рыцаря привлекали к суду за кровопролития, сколько бы он их ни учинил?
— Насчет кровопролития я ничего не слыхал и отродясь ни на ком не пробовал, — отвечал Санчо. — Знаю только, что тех, кто затевает на больших дорогах драки, Святое братство по головке не гладит, остальное меня не касается.
— Не горюй, друг мой, — сказал Дон Кихот, — я тебя вырву из рук халдеев, не то что из рук Братства. Но скажи мне по совести: встречал ли ты где-нибудь в известных нам странах более отважного рыцаря, чем я? Читал ли ты в книгах,
чтобы какой-нибудь рыцарь смелее, чем я, нападал, мужественнее оборонялся,
искуснее наносил удары, стремительнее опрокидывал врага?
