— Ваш опыт может нам пригодиться, — сказал он лейтенанту Краусу, проходя по вестибюлю. — Я с театром не сталкивался очень давно, да и воспоминания приятными не назову. — Он почувствовал, что Штегеман внимательно к нему присматривается. — Но это к делу не относится… Есть еще подробности?
— О несчастном случае с главным режиссером сообщил один из певцов — больше никого на сцене не было.
Вертящаяся дверь натужно поскрипывала и дребезжала. На улице ребятишки с радостными криками носились по лужам. Между киосками со сладостями на привокзальной площади шарманщик извлекал из своего простуженного инструмента святочные мелодии.
— Режиссер скончался по пути в больницу, — обер-лейтенант Штегеман остановился перед «вартбургом» и подождал, пока сел Маркус. Долговязый лейтенант устроился на переднем сиденье.
— Еще что?
— Пока это все. — Штегеман с такой осторожностью прикрыл дверцу, будто она была стеклянная. — Поехали, — сказал он водителю.
— Не верю я в несчастный случай, — сказал лейтенант Краус, когда «вартбург» тронулся с места. — Этот человек должен был ориентироваться на сцене, как в своей квартире… Да и правила техники безопасности… Каждый люк освещается в принудительном порядке, есть такие специальные светильники… Не представляю себе, что их можно не заметить…
— Не скажите! Не перевелись еще люди, способные спать с открытыми глазами, как зайцы… Вы в этом театре бывали?
— Года два назад, на какой-то премьере… малоудачной, между прочим. Через несколько спектаклей пьесу сняли… Здание театра — рухлядь, несколько раз его перестраивали, и совсем недавно прошел ремонт, сцену переоборудовали, оснастили современной техникой.
— Сколько зрителей оно вмещает?
— Зал, балкон — примерно мест пятьсот. Довольно уютный театр, но запах пыли начала века просто неистребим.
Маркус кивнул, откинулся на спинку сиденья, посмотрел в окно.
Шоссе плавно шло вверх мимо длинных фабричных строений. Груды снега у тротуаров были грязно-бурого цвета, от них по мостовой растекались лужи. Дождь лил и лил.
— Как вам, очевидно, известно, в Берлине я возглавлял опергруппу, — сказал Маркус, помолчав. — И перемещение сюда было для меня неожиданностью. Не самой приятной, кстати говоря.
— Могу себе представить, — понимающе кивнул Краус.
А обер-лейтенант Штегеман промолчал.
— Это Торговая площадь, — указал рукой лейтенант Краус. — А по ту сторону монастыря ее называют Монастырской. Вон то серое, вымученное под ампир здание и есть районный театр. Не слишком-то он красив, а?
