Он сам не ожидал, что способен на такие глубокие и мучительные переживания, которые испытывал день и ночь. Невероятным усилием воли он гасил почти постоянные порывы позвонить, разыскать, увидеть Эвелину…
В один из поздних вечеров раздался звонок. Вацлав открыл дверь и на пороге увидел отца Эвелины. Вацлав пропустил его в комнату и вопросительно посмотрел, ожидая неизбежных неприятностей.
Тот какое-то время молчал, потом решительно заговорил:
— Я знаю о ваших отношениях с моей дочерью. Знаю давно. Я не считал нужным вмешиваться. Хотя, догадываюсь, что вы предполагали! Напрасно. Наши с вами служебные отношения не должны отождествляться с личными. Но это не главное. Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Вы — умный, серьезный человек, Вацлав. Сейчас перед вами — не высокопоставленный военный чин, а отец, которого волнует судьба дочери. Я хочу знать только одно. Прошу вас ответить предельно честно. Как вы относитесь к Эвелине?
— Мы расстались, — глубоко вздохнув, коротко признал Вацлав.
— Я знаю это. Вы не ответили на мой вопрос. О вашем отношении к Эвелине, — последовала настойчивая просьба.
Вацлав нахмурился, не зная, что и как объяснять отцу Эвелины о своих чувствах, сомнениях, раздумьях, поэтому упорно молчал.
Тот ждал какое-то время, потом направился к двери и, поникнув и опустив плечи, сказал:
— Ну что ж!.. Прощайте.
Он хотел уйти, но его остановил раздавшийся голос Вацлава.
— Мне нравится Эвелина. Нравится. Но…
Отец Эвелины стремительно вернулся в комнату и нервно заговорил:
— Это решает все. Это то, что я хотел знать. Вацлав, вы не можете представить, что происходит в наше время все последнее время!!! Нам с женой иногда кажется, что Эвелина сойдет с ума! Она очень, очень тяжело переживает ваш разрыв. Мы не знаем, чем помочь дочери. Жена вся извелась. Я тоже. Теперь, когда Эвелина уже который день лежит пластом, ничего не ест, ни с кем не разговаривает, а только смотрит и смотрит в одну точку, я решился прийти к вам. Потому что мы любим дочь и готовы ради нее на все. Эти полтора месяца сплошного кошмара мучительны не только для Эвелины, но и для нас. Я ни о чем не спросил бы вас. Но вы признались, что Эвелина вам небезразлична. Вацлав, я не берусь, да и не в праве что-то советовать вам. Но может быть, вы хотя бы поговорите с Эвелиной?
Вацлав сосредоточенно раздумывал, потом решительно сказал:
— Я готов поехать и поговорить с Эвелиной. Прямо сейчас.
Отец Эвелины облегченно вздохнул.
