Мама Алисы встрепенулась и устремилась из комнаты. Отец молчал. Эдуард, к голове которого прилила кровь и больно запульсировала в висках, почти шепотом произнес:
— Скажите, пожалуйста… какова причина… смерти Алисы?.. От чего она… умерла?
Хозяин махнул рукой и сурово и неприязненно отрезал:
— Тебе-то какая разница?!! Иди с Богом!!!
— Поймите, скрывать причину глупо!!! — закричал Эдуард, хотя он уже знал, знал, знал ответ. Он знал, что произошло. Знал, чей плач слышал только что. — Я все равно все выясню! Да поймите же!!!
— Роды тяжелые… а Алиса… молоденькая совсем… была… А-а!.. — с болью выдохнул хозяин. — Теперь ты все узнал. Уходи!
— Нет. Не все, — упрямо возразил Эдуард. — Я хочу знать, кто родился. Хочу видеть ребенка. Я думаю, вы догадываетесь, почему.
— Уходи! — последовала настойчивая просьба.
— Нет! Кто?..
— девочка. Уходи!
— Нет. Не уйду! Я хочу видеть свою дочь.
— Какую еще дочь?!! Папаша выискался!!! Если ты не уберешься, я вызову полицию. Ты! Ты лишил нас дочери!!! Но эта малышка — наша. Моя и моей жены. Ее ты не увидишь никогда! Убирайся!!!
— Хорошо, я уйду. Но вы не правы. Моей вины в смерти Алисы нет. Моя вина — в другом. Я ее признаю. Но я не лишал вас дочери. А вот вы меня моей дочери хотите лишить! Хотите выставить меня подлецом! Но знайте, я этого не допущу!!!
— Молокосос!!! «Не допущу»!.. «Дочери»!.. Не дочь она тебе! И никогда ею не будет!!! Убирайся вон!!! И чтоб ноги твоей!..
Эдуард резко развернулся и, громко хлопнув дверью, выбежал на улицу. Он сел в машину и, уткнувшись лицом в руки, лежащие на руле, громко, навзрыд, заплакал.
Началась долгая изнурительная борьба за право называться отцом, за право видеть дочь, за право принимать участие в ее воспитании, за право оказывать ей материальную поддержку. Юридическая тяжба, скорее всего, длилась бы бесконечно. К счастью, победил здравый смысл. В серьезности намерений Эдуарда родителей Алисы убедило и то, что он регулярно навещал могилу Алисы, и то, как настойчиво добивался признания своего отцовства, и доводы адвокатов Эдуарда в том, что лишать малышку, потерявшую мать, еще и отца — неразумно. Тем более, отца, который материально готов обеспечивать ребенка абсолютно всем — и необходимым, и излишним. Но главным и решающим в переговорах оказалось то, что Эдуард подтвердил свое полное согласие на то, чтобы малышка постоянно жила с бабушкой и дедушкой, оставив за собой право беспрепятственно, в любое время, встречаться с дочерью, участвовать в ее воспитании. Это мирное соглашение явилось абсолютно правильным. Оно прежде всего отвечало интересам ребенка, а не служило поводом для удовлетворения собственных амбиций, упоения мщением или будированием взаимных обид и претензий.
