– Странные птицы! Какой от них прок? А зажарить на костре их можно?
– Конечно! – с готовностью подтвердил Галлий. – У голубей вкусное мясо!
С тех пор в Сахен-Анхельте богатые саксы стали употреблять голубиное мясо в пищу. Однако, голубей для жарки Галлий продавал лишь для вида. У него было несколько специально обученных почтовых птиц. Он привязывал у их цепким лапкам донесения и отправлял в Кастра Ветеру, где их со всем тщанием прочитывал Иннокентий, советник короля, наполовину римлянин по происхождению. Именно он в своё время порекомендовал королю смышлёного Галлия, своего племянника.
…Галлий приблизился к небольшой голубятне, в которой содержались почтовые голуби. Соседи-саксы не подозревали об их истинном предназначении, даже Пруденс. Она вообще не вмешивалась в дела своего сожителя, разве что кормила необычных «питомцев» во время его отлучек по торговым делам. Кедрик и вовсе не проявлял интереса к голубям. Правда, Гертруда любила порой полюбоваться красивыми птичками.
Подле стояли две клетки с птицами, предназначенными для продажи. На днях за ними должен прийти слуга одного из местных аристократов. Галлий намеревался продать ему упитанных римских голубей за солидную сумму.
Голуби, увидев хозяина в предрассветной дымке, проснулись и заворковали.
– Ну что, мои хорошие… – тихо произнёс он. – Скоро вам свернут шеи, ощиплют и зажарят… Жаль губить такую красоту…
Галлий с сожалением взглянул на клетки, открыл низкую дверцу голубятни и, встав на четвереньки, заполз внутрь. Он тотчас упёрся головой в лестницу, ведшую наверх, где обитал десяток отменных глубей. Как говорил Галлий: он держал их отдельно в голубятне для размножения.
Однако Галлий не торопился подняться к своим питомцам. Он извлёк полоску тонкого пергамента, чернильницу и остро отточенную палочку для письма из специального тайника. Затем он зажёг припасённую свечу огнивом и начал писать донесение Иннокентию. Через некоторое время голубь взметнулся над домом Пруденс, он держал путь на Кастра Ветеру.
Иннокентий сидел за широким дубовым столом, заваленным бумагами. В последнее время ему всё больше приходилось заниматься государственными делами, потому как король предпочитал проводить время в объятиях своей наложницы Румелии.
Королева Зиглинда давно смирилась со своей участью, даже с тем, что её единственный сын Зигфрид отправился в Бургундию. И как женщина ещё не потерявшая интерес к жизни обратила свои взоры на Иннокентия. Советник же давно питал нежные чувства к королеве, но не смел надеяться на взаимность. Он догадывался, что её надменность, гордость, холодность и отработанный годами взор, подобный ледяному северному морю – лишь защита тонкой уязвимой души. Иннокентий не ошибся…
