– Госпожа, вероятно, нечто важное привело вас сюда… одну, без свиты… Разговор будет приватным, не так ли?
– Да, – подтвердила Утта. – И я прошу сохранить в тайне всё, что здесь будет сказано.
– Не сомневайтесь в этом! – заверил советник.
Утта удовлетворённо кивнула и произнесла:
– Мне стало известно, что король лангобардов выказал желание жениться на моей дочери…
Петроний сморгнул. «Гернот проболтался… Больше некому…» – промелькнуло у него в голове.
– Да, моя госпожа, это так. Причём Агинмульд прислал богатые дары, чем явно расположил к себе нашего короля.
– Ах, вот как! – резко воскликнула Утта. Внутри у неё всё «кипело» от возмущения. – И что ты по этому поводу думаешь, Петроний?
Советник закатил глаза, причмокнул и, наконец, произнёс:
– Сиятельная госпожа, думаю, наш король уже всё решил… Совет, назначенный на завтра, будет лишь формальностью.
Утта отшатнулась.
– Ты хочешь сказать, что Гунтар даст согласие на этот брак? Агинмульд старше даже меня, уморил двух жён… Мало того, он – язычник!
– Всё так, моя госпожа… – подтвердил Петроний. – Но вы не учитываете сложившуюся политическую обстановку. А она отнюдь не простая…
Утта недовольно фыркнула.
– Ох уж эта политика! Ничего в ней не понимаю! Я всего лишь – женщина! Но вы, мужчины, готовы ради её пожертвовать всем!
Петроний развёл руками.
– Увы, моя госпожа… Мир жесток и приходится считаться с его законами.
Утта теряла терпение. Она несколько раз глубоко вздохнула и произнесла:
– Мне всё равно чего на данный момент требует политика. Я не хочу, чтобы моя единственная дочь стала заложницей её интересов. И поэтому прошу тебя, Петроний, убедить Гунтара отвергнуть предложение короля Агинмульда.
Петронию и самому не нравилась вся эта затея лангобардов по одной простой причине: союз Бургундии и королевства лангобардов был выгоден, прежде всего, им самим, и, пожалуй, гуннам, но отнюдь не Риму. А Петроний, как римский гражданин (а им он до сих пор являлся, несмотря на, что двадцать лет провёл в Ворбетамагусе) руководствовался в своих поступках всегда в первую очередь интересами Рима, а затем уж Бургундии. И назревающий союз мог повредить его родине. Поэтому Петроний решил использовать на совете всё своё красноречие и дар убеждения, дабы убедить Гунтара не связываться с лангобардами.
– Я сделаю всё возможное, моя госпожа, – пообещал советник.
– Я знала, что тебе можно довериться… – с некоторым облегчением произнесла Утта.
…Вечером, когда Утта в сопровождении дочери и компаньонок направилась в храм, дабы послушать вечернее бдение, у галереи, которая вела на храмовую площадь, она заметила высокого статного светловолосого мужчину в богатом облачении. Доселе Утта никогда не видела его в королевской резиденции и по назойливым взглядам, что он бросал на Кримхильду, догадалась – это тот самый посланник-лангобард.
