Мы довольно регулярно помогали колхозу в различных работах. Самой простой и приятной была работа по сбору черешни и винограда. Срезать ножницами тяжёлые, спелые, красивые гроздья винограда и заполнять специально для того предназначенные высокие плетёные корзины - тарпи - нам всем очень нравилось. Когда шли на эту работу, брали из дому краюху белого хлеба и хорошую головку чеснока. Ну и вкусно же есть всё это с только что срезанным виноградом, поверхность которого покрыта тусклым налётом, будто вспотевшее стекло! Если к тому же на счастье встречалось дерево грецкого ореха и неподалёку удавалось обнаружить небольшой ручеёк с чистой холодной водой, блаженство казалось полным. Больше всего я радовался, если нам доставался участок с мускатом. Этот сорт не так эффектен на вид - очень плотно расположены ягоды, к тому же и небольшие по размеру, но вкус и аромат несравнимы ни с каким другим сортом. Трудно спутать с другими марками и мускатные вина, будь то шампанское, десертное или сухое. Однажды при сборе винограда я отхватил ножницами изрядный кусок мякоти со своего указательного пальца левой руки. Крови было очень много, но обошлось без слёз - стыдно было. Шрам заметен до сих пор.
Другой работой на виноградниках был сбор долгоносиков, которые появляются на кустах только ночью. Каждый юный охотник должен был взять с собой керосиновый фонарь системы "Летучая мышь", бутылку, на четверть заполненную керосином (благо, керосинового дефицита не было, хотя мы только начинали догонять передовые капиталистические страны) и явиться на сборный пункт в назначенное ночное время. Сбор шёл не менее двух-трёх часов, и спина за это время сильно уставала, но отдыхать было некогда, так как в конце подводился итог и определялся победитель по количеству (на взгляд вожатого) жучков в бутылке.
Помогали колхозу и в сборе и нанизывании табака. Если приходилось работать на плантации по ломке табачного листа, к концу работы вся одежда оказывалась липкой и плотно пропитанной никотином. Что делала с нею мама, я не знаю. Нанизывали табак под навесами на длинные плоские иглы, а с этих игл переводили на шнуры, которые в свою очередь привязывались к длинным горизонтальным шестам - сырык. На этих шестах табак и просушивался до нужной кондиции. Причём шесты с табаком хранились в закрытых помещениях, из которых они извлекались для сушки только после схода утренней росы, а перед наступлением вечерней росы (дело происходило глубокой осенью) весь табак опять убирался в помещения - и так каждый день. Только по окончании процесса сушки табак укладывали в тюки и отправляли на фабрику. Несмотря на то, что табака кругом было много, никто из ребят не курил.
