Энни серьезно кивнула:
— Когда Эрик уходил, я дала ему новый плед. Старый так и висит на крюке, я его даже не стирала с тех пор. — Она собрала корзину для шитья и повернулась к столу, но задержалась. — Что-то не так?
— Ничего, — пробормотал он. Ее муж умер, когда Тоби еще не родился.
— Как-то странно ты на меня смотришь, Тоби Стрейнджерсон!
Он покраснел до корней волос.
— Вот уж никогда не считал вас сентиментальной. Я пытаюсь понять, зачем вы рассказали мне про плед.
Она пошла относить корзину.
— Тебе еще надо немного подрасти. Ты, оказывается, циничный парень, Тоби. Конечно, это можно понять. Да, тут, в доме, есть меч, и ты возьмешь его с собой.
— Меч? Я не умею обращаться с мечом!
Она снова встала рядом с ним, держа в руках по ведерку.
— А кто об этом узнает? Я думаю, одного твоего вида с этим мечом на поясе будет вполне достаточно. Один взгляд, и все снимут перед тобой шапки. Это старый Брен Уэстберн прислал. Он сказал, что в свое время меч вволю напился английской крови, но что теперь ему захотелось еще. Так что бери. Я пойду доить.
— Я могу подоить за вас!
— Ты останешься здесь! — буркнула Энни. — Ешь, покуда есть место. Потом забирай меч и свой узел и ступай, куда я сказала. Обойдемся без прощаний.
Тоби начал подниматься.
— Ешь! — рявкнула она.
Он плюхнулся обратно на табурет. Он наелся досыта, но послушно потянулся за мясом, чтобы доставить ей удовольствие. Какими словами выразить ей свою благодарность? Язык у него заплетался — он был не мастер говорить.
— Я не знаю, с чего начать…
— Вот и не начинай. Мне не нужно твоей благодарности, Тоби Стрейнджерсон. — Она задержалась в дверях. — Ты славный парень, но я рада, что ты уходишь, не могу сказать как рада. Весь глен обрадуется твоему уходу, жаль только, что ты не забираешь с собой этого лоботряса Вика Коптильщика. Ну ничего, мы еще вышвырнем его как-нибудь, или кто из мужей достанет его ножом, чтобы духу вашего здесь не было.
— Духу?.. — поражение пробормотал он.
Лицо ее оставалось в тени, но голос был горек, как ягоды можжевельника.
— Неужели ты до сих пор не понял? Все эти годы вы были позором глена. Разве никто не говорил этого тебе? Ты что, про Укрощение никогда не слышал? О, они укротили нас, скажу я тебе, еще как укротили! Вся крепкая молодежь ушла и мало кто вернулся, и все же здесь оставались и мужчины. Во всяком случае, у них болталось что нужно между ног, так что они считались мужчинами. Но они не сожгли замок, когда сассенахи забрали женщин. Через месяц или чуть больше, когда англичанам надоели эти шестеро, они предложили обменять их. Старух не надо, сказали они, но бабы помоложе — вроде меня — сойдут, и тогда мы отпустим ваших девок. Как ты думаешь, мы выстроились в очередь перед воротами?
