– Не поняла, – опешила Олеся. – А где ты жить собираешься? Почему съезжаешь? Другую квартиру будешь снимать? А что Алексей делает? Пусть он решает, ты лучше не лезь в это!
– Ой, Олеся, ты лучше приезжай. Алексей уехал, оставил мне десять тысяч и уехал. Велел мне переезжать к маме. Мне кажется, у него проблемы.
– Да это у тебя проблемы! – Олеся возмущенно хлопнула ладонью по стене. – Ты что, сидишь там без денег и без жилья? Возвращайся к маме, слушай. Блин, я завтра с вокзала заеду к тебе.
– Ой, меня мегера вызывает. Олесечка, я тебя очень люблю. Ты уж приезжай. Только к маме я не поеду. Да ты за меня не волнуйся, на самом деле. Я, знаешь, многое поняла… Побегу, мне пора. – Машка исчезла, телефон замолчал, а Олеся растерянно смотрела перед собой, на Неву, на чужой, красивый, мокрый город за окном.
* * *
Выжить было возможно, надо было только вообще ни о чем не думать. Что такое, в сущности, это – выжить? Минута за минуту, час за часом – они цеплялись друг за друга и тащили меня за собой в новый день. Медленно, мучительно, в час по чайной ложке, я сидела и пила чай, делая глоток за глотком. Сидела на ковре в пустой квартире и старательно гнала от себя мысли. Не думать – тоже подвиг. Сохранять блаженную пустоту в голове, когда вопросы, как мухи, как осы, роились надо мной, норовя ужалить и развалить этот шаткий искусственный покой.
Почему именно я? Ярость то разгоралась, то угасала помаленьку, но оставался внутренний мандраж. Почему я? Почему именно со мной жизнь обошлась так жестоко? Куда делся человек, которого я люблю? Как мог он вот так просто оставить меня тут, на этом ковре, в чужой квартире, из которой тоже придется уйти?
– Так вы не планируете продлевать аренду? – В глазах квартирной хозяйки читалось раздражение. – А почему вы мне не сказали раньше? Я бы хоть объявление дала.
– Мы… муж просто сейчас на работе и… у нас сложности… – Я никогда не объяснялась ни с кем, не договаривалась, не решала вопросы, все это делал Алексей. Я просто не знала, что говорить.
– И вы решили переложить эти сложности на меня? Умный ход. У вас есть еще две недели, но я буду показывать квартиру. Вас надо предупреждать?
– О чем? – не поняла я.
Хозяйка покачала головой и прошлась по квартире.
– Тут обои порваны. И на полу царапины. – Это Алексей тащил стиральную машину по полу, и она случайно съехала с коврика. И что теперь?
– Здесь так и было, – пробормотала я и густо покраснела.
Денег не было. Черная полоса – она же во всем. Квартирная хозяйка потратила еще минут десять, пытаясь показать мне, насколько она недовольна таким внезапным расторжением контракта. Мы были стабильными клиентами, мы вовремя платили, соседи на нас не жаловались. Мы вообще-то хорошо жили, и она не могла понять, чего это нам в голову взбрело вот так, без уведомления и предупреждения, расторгнуть контракт. Мне самой это было сложно понять.
