День целый мог «выхаживать» строфу, а вечером забыть о ней и наутро приняться за новую МАЯКОВСКИЙ. Зато записав, не менял в ней уже ни буквы. Брик вспоминала: «Володя писал стихи постоянно — во время обеда, прогулки, разговора с девушкой, делового заседания — всегда. Он бормотал на ходу, слегка жестикулируя. Ему не мешало никакое общество, даже помогало». Незнамов уточнял: «Он сперва глухо гудел… себе под нос, потом начиналось энергичное наборматывание, нечто сходное с наматыванием каната или веревки на руку, иногда продолжительное… и, наконец, карандаш его касался бумаги»…
Известно, что по молодости, за неимением тетрадей и блокнотов, Владимир Владимирович фиксировал строчки чаще всего на папиросных коробках. Впрочем, памятью поэт обладал такой, что не очень-то понятно, чего ради ему было их еще и записывать.
Но о фантастической памяти Маяковского чуть позже…
«Надо навсегда отбросить мысль писать без поправок» и даже «Надо, главное, не торопиться писать, не скучать поправлять, переделывать десять, двадцать раз одно и то же» — решил для себя Лев ТОЛСТОЙ еще в пору работы над «Детством». «Обдумать МИЛЛИОНЫ возможных сочетаний для того, чтобы выбрать из них 1/1000000, ужасно трудно», — жаловался он Фету.
Из этих пижонских миллионов и вырос миф о том, что граф семь раз переписывал «Войну и мир». Объем работы, выполненной им в те годы (сел в 1863-м, завершил в 1869-м), действительно потрясает. Но не переписывал он НИКОГДА. Граф правил по уже «перебеленному» тексту — по копии с автографа. Зато «подмалёвывал» свое детище даже между изданиями. То есть правил текст, уже ставший достоянием широкого круга читателей…
Коль уж на то пошло, основным ПЕРЕПИСЧИКОМ глав выступала незабвенная Софья Андреевна, на которую позже было повешено столько собак, что мама не горюй. В то время как единственным неоспоримым недостатком этой героической женщины было — увы: полнейшее — отсутствие чувства юмора…
Однако ж сам Лев Николаевич отмечал, что сочинение «Войны и мира» было пятью годами «непрестанного и исключительного труда, при наилучших условиях жизни».
От себя добавим: Софьей Андреевной и созданных. Многим ли гениям суждено было хвастаться наилучшими?
Во всяком случае, не ВЕРНУ…
То есть, начиналось-то всё очень неплохо. Женившись по неслыханной любви на молодой вдове Онорине Анне Эбе Морель, он вскоре сделался основоположником нового жанра — «романа о науке». И первый же («Пять недель на воздушном шаре») принес Жюлю умопомрачительный читательский успех, а главное, пролонгированный на двадцать лет контракт с самим Пьером Этселем, выведшим на литературную дорогу целую плеяду ярких беллетристов.
