Но свифтовы были круче. С точки зрения вызванного резонанса, во всяком случае. Премьер-министр Англии распорядился арестовать всем известного анонима. На что наместник в Ирландии заметил, что для ареста Свифта понадобится «экспедиционный корпус в десять тысяч солдат». И это было чистой правдой. Декана Дублинского собора круглосуточно охранял специальный вооруженный отряд добровольцев (прообраз Ирландской Революционной Армии). На улицах выставлялись его портреты. В честь писателя был образован «Клуб Суконщика». Тут же родилась и распространилась легенда о том, что кумир не кто-нибудь, а потомок древних и справедливых ирландских королей. И Англия спустила «дело Свифта» на тормозах…
Так вот: после «Писем Суконщика» и «Путешествий Гулливера», которые вышли в свет в 1726-м, и, разумеется, без имени автора на титульном листе, Свифт замолчал еще на десять долгих лет…
Лавровым венком короля поэтов ТАССО увенчали за былые заслуги. Страдавший последние полтора десятилетия страшенной формой параноидной шизофрении, он уже почти не писал: всё больше мотал сроки по монастырям, выполнявшим в те времена помимо прочих и функции психушек. Раз был даже посажен на цепь, как, честное слово, последняя собака.
Впрочем, считается, что и лучшие из своих стихов Тассо создал как раз во время приступов помешательства. Да и с самой коронацией вышел конфуз: ждали-ждали, пока поэт сколько-нибудь придет в норму (боялись, что попросту сорвет церемонию), а поэт возьми да и умри. Венчали посмертно… Эх, о нем бы отдельную книжку (вслед за Гете)!.. Тут о каждом бы — отдельную. Да не одну…
НИКТО И НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ, как сочиняет РАВЕЛЬ. И почти никто при упоминании о нем не вспомнит ничего за исключением, разве, одного слова — «Болеро». И каждый из слышавших попытается насвистеть его и согласится с тем, что эта вещь не слабее «Фауста» Гете.
Откуда? как приходит такая музыка?
Давайте разбираться… Блестящий знаток французской живописи (импрессионистов, в частности), литературы (не только модной в те годы символистской поэзии, но и Дидро с Кондильяком), японского искусства; плюс почетный доктор Оксфордского университета, что и по сей день большая редкость в композиторской среде, — в 1915-м сорокалетний Равель уходит на фронт. Добровольцем. Несмотря на освобождение от призыва. Сначала служит в госпитале, затем пересаживается за баранку авто Красного Креста и лишь в 17-м — по причине общего нервного истощения (а заодно и обморожения ног) его удается отправить в тыл… Потом с ним случилась затяжная депрессия, вслед которой и родилось много прекрасной музыки, включая и упомянутое «Болеро», признанное вершиной французского симфонизма XX века.
