Последнюю фразу приор воспринял с явным удовольствием.
— Морра родом из Пезаро. Несколько лет назад он перебрался во Флоренцию, в мастерскую Филипепи…
— Мастро Сандро? Боттичелли?[12] — удивленно перебил его Великолепный.
— Да. Они были друзья, соратники по искусству. В манере письма эти мастера так походили друг на друга, что произведения одного с успехом заменили бы творения другого. Поговаривают, что они менялись, выполняя заказы: начинал один, а завершал другой. Наверное, соединяться в одно целое было в характере их отношений… надо сказать, из ряда вон выходящем.
— Я хорошо знаю натуру нашего Сандро, — заметил Лоренцо. — Но такова уж дань, которую природа платит искусству. Ведь что есть талант, как не божественное нарушение равновесия? Сандро Боттичелли за это платит, как и другие великие творцы.
— Может, оно и так… Конечно, Боттичелли… Но мы говорили о Фульдженте. Итак, они все делали в тесном сотрудничестве. Знаете, многие перешептывались о таком необычном единении двух молодых, полных сил людей, — продолжил приор, и тон его вдруг стал скользким. — Фульдженте и не делал тайны из своей платонической страсти… Ну, вы понимаете, о чем я… Он был человек эксцентричный… запутавшийся в своих странностях…
Пико подавил улыбку. Приор превозносил себя как хранителя тайн искусства, а вот секреты художников выбалтывал без зазрения совести. Да и в конце концов, если во Флоренции начать преследовать всех содомитов, кто бы они ни были, художники или нет, то никаких галер не хватит.
Великолепный отвел глаза, притворившись, что не заметил намеков, и хмыкнул, словно подбадривая приора.
— А потом их дружба внезапно прервалась. Фульдженте исчез из Флоренции. Говорили об ужасной ссоре. Дело будто бы дошло до поножовщины. Он уехал в Рим, где, по слухам, получил приглашение работать резчиком при курии. Я знаю, что он провел там несколько лет и очень… С тех пор…
— А из-за чего была ссора?
Приор пожал плечами.
— Говорили, что дело обычное, мужское, но ходил и другой слушок.
— Какой?
Варелло подошел поближе, украдкой бросил взгляд на свиту, будто желая удостовериться, что никто не услышит.
— Причина была темная. Один из них якобы занялся некими практиками, которые называть не положено, и вступил в сделку с адскими силами, чтобы усовершенствовать свое искусство и взять полную власть над другим, который был ему и другом, и соперником.
— Почему вы говорите «один из них»? О Боттичелли тоже ходили такие слухи?
