— Большое спасибо, но мне не хотелось бы никого беспокоить.
И, обратившись ко мне, добавила:
— Да и тебе совершенно не обязательно провожать меня… Как только приеду — напишу.
— Нет-нет, что ты! — не сдавался я. — В лагере я привык к ранним подъемам.
Жулия по-прежнему размешивала в чашке уже давно растворившийся сахар.
— Но может быть, я все-таки позвоню в таксопарк, узнаю насчет машины? — не унималась она.
— Как хотите, — отрезала Элен.
Жулия пошла звонить, а мы втроем молча слушали, как она повторяла:
— Ну что ж очень жаль!..
Вскоре она вернулась.
— Да никто вас не съест! — сказала Аньес.
— Знаю, — бессильно пробормотала Жулия. — Простите, я пойду собирать вещи.
— Ну а мы — готовить вам еду в дорогу, — сказала Элен.
И они оставили меня одного с фотографией Бернара в кармане. Подойдя к окну, я достал ее из бумажника и, положив на ладонь, начал рассматривать озаренное улыбкой лицо друга. Мне было знакомо это его выражение — даже в те моменты, когда дела шли далеко не так успешно, как нам бы хотелось, он говорил: «Да ладно, не переживай, все обойдется!» Я чувствовал, однако, что на этот раз не обойдется! Пальцы мои дрожали. Чиркнув спичкой, я взял фотографию за краешек и поднес к огню. «Если ты видишь меня, Бернар, — думал я, — то непременно должен простить!» Лицо Бернара сперва начало обгорать, затем вздулось и исчезло. В пепельнице осталась лишь кучка пепла. Несмотря ни на что, немного приободренный, я направился к себе в комнату. У Жулии, вероятно, есть и другие фотографии брата, однако, если она желает со мной договориться, то ей ни к чему показывать их ни Элен, ни Аньес. И чего это я, дурак, испугался? Вырвав из блокнота листок, я нацарапал:
Я понял ваше предупреждение и повторяю: вам нечего меня опасаться. Назовите свои условия.
Эта записка, отправившись под дверь, как и предыдущие, тоже осталась без ответа. Напрасно я томился в ожидании, прислушиваясь к звукам, нетерпеливо переступая с ноги на ногу и грызя ногти. Жулия меня игнорировала. В конце концов я растянулся на кровати. Она, конечно же, шла ва-банк, а на меня смотрела как на человека, готового ко всему и способного на все, — ведь иначе я бы не рискнул бежать из лагеря. Наверное, она считала меня вполне способным на убийство. Раздираемая страхом и алчностью, она пыталась обезоружить меня своими далеко не невинными ласками и угрозами… Отправляясь в Лион, она надеялась там увидеть своего брата — ведь о гибели Бернара она не могла знать. Однако короткая беседа с Элен и Аньес открыла ей глаза, и она поняла, что увидит какого-то незнакомца. И тогда она, вероятно, решила извлечь из этого максимум выгоды и наметила свой коварный план.
