— Вы неважно выглядите, Бернар, — беспокоилась Элен.
Когда ей хотелось казаться любезной, она начинала проявлять чуть не материнскую заботу, чем ужасно раздражала меня.
Наконец дело дошло до выбора формата и шрифта свадебных приглашений. Элен достала коробку, полную открыток и конвертов: здесь были собраны двадцать лет лионской жизни с ее альянсами и мезальянсами. Я без всякого энтузиазма смотрел на роскошную бумагу, курсив и заглавные буквы с завитушками, неизвестные мне имена, сопровождаемые титулами, написанными жирным шрифтом: Президент Торговой Палаты, Кавалер Ордена Почетного Легиона, Чиновник Народного Образования… Элен и Аньес осторожно перебирали карточки, на время объединенные любопытством и общими воспоминаниями.
— А помнишь, когда выходила замуж малышка Беш, они расстелили ковер до самой паперти… Ее мужа убили в начале войны.
— О! Смотри, приглашение от Мари-Анн!
Они возбужденно смеялись, а я курил. Аньес встала коленями на стул, чтобы было удобнее рыться в ворохе реликвий.
— Мне всегда нравились вот такие карточки, — сказала, показывая одну из них, Элен. — Скромно, правда?
— Чересчур, — заметила Аньес. — Ты должна заказать карточки не хуже, чем у Дангийомов!
— Бернар, идите сюда, к нам!.. Вас это тоже касается.
Я подошел к столу.
— После имени следует указать род ваших занятий, — сказала Элен.
— Напишите «узник», — с горечью пробормотал я.
— Ну что вы, Бернар!.. Я серьезно.
— Может, напишем «негоциант»? — предложила Аньес.
— Нет, лучше уж «промышленник»! — решила Элен. — Ведь так оно и есть на самом деле…
— Да, — сказал я. — Так оно и есть.
На оборотной стороне какого-то конверта Элен набросала содержание приглашения. Эта игра захватила их обеих, и ужин в тот вечер прошел довольно спокойно. Элен так увлеклась, что даже съела кусочек мяса, предложенного Аньес. Венчание, само собой, состоится в соборе Сен-Мартен д’Эней, но вот в какой день и в котором часу? Взбешенный этими разговорами, сказавшись больным, я покинул не закончивших ужин сестер, а на следующий день встал очень рано и, не заходя в столовую, сбежал на прогулку. Я плохо спал, и потому у меня хватило сил только пройтись вдоль Соны. Низкое небо было серым, а вода черной, как в пруду. Над мостом кружила пара чаек. Мою душу наполняли все те же переживания и страхи. Сомнения меня словно парализовали, а надежды покинули. Мой взгляд был пустым, глаза отражали лишь неподвижную воду. Время от времени я останавливался и облокачивался о парапет. Делать мне было нечего, да я и не хотел ничего делать, просто не мог: я ждал!
