Олсон не отвечал. Двигались только его ноги.
- Хоть бы язык убрал, - нервно сказал Пирсон.
ДЛИННЫЙ ПУТЬ - продолжался.
Леса расходились, уступая место лугам, и опять сходились. По обочинам стояли восторженные зрители. Появлялось все больше плакатов с именем Гэррети. Но его это уже мало интересовало - он слишком устал. Скоро он устанет настолько, что не сможет говорить с другими. Лучше действительно уйти в себя, как малыш, завернувшийся в ковер. Так было бы проще.
Он облизал губы и отпил немного воды. Они прошли зеленый указатель, извещающий, что до Мэнского шоссе осталось сорок четыре мили.
- Вот оно, - сказал он неизвестно кому. - Сорок четыре мили до Олдтауна.
Никто не ответил, и Гэррети подошел к Макфрису и опять пошел радом с ним. Тут начала кричать женщина. Движение на дороге было остановлено, и толпа окружала их с обоих сторон, крича и размахивая плакатами. Кричавшая женщина была грузной и краснолицей. Она пыталась перелезть через канат ограждения и кричала на полицейских, которые держали ее.
"Я знаю ее, - подумал Гэррети. - Откуда я ее знаю?"
Синяя косынка. Блестящие глаза навыкате. Платье цвета морской волны.
Все это было знакомо. Одной рукой женщина вцепилась в лицо полицейскому.
Брызнула кровь.
Проходя мимо, Гэррети узнал ее. Конечно, это была мать Перси.
Перси, который пытался убежать в лес и был застрелен с первым же шагом.
- Где мой сын? - кричала она. - Отдайте моего сына!
Толпа с энтузиазмом приветствовала ее. Маленький мальчик плюнул ей на ногу и поспешил прочь.
"Джен, - думал Гэррети, - Джен, я иду к тебе, и черт с ним со всем.
Клянусь, что я дойду". Но Макфрис был прав. Джен плакала, она умоляла его изменить решение:
"Пожалуйста, Рэй, я не хочу тебя потерять, это просто убийство..." Они сидели на скамейке за эстрадой. Это было месяц назад, в апреле, и он обнимал ее за талию. Она надушилась духами, которые он подарил ей на день рождения. Этот запах, томный и таинственный, пьянил его. "Я должен идти, - говорил он. Должен, ты просто не понимаешь".
"Рэй, это ты не понимаешь, что делаешь. Рэй, не делай этого, я люблю тебя".
"Что ж, она была права. Конечно, я не понимал, что я делаю.
Но я и теперь не понимаю. Черт меня побери, я и теперь не понимаю. Вот и все".
- Гэррети!
Он тряхнул головой, пробуждаясь от своих мыслей. Рядом с ним шел Макфрис.
- Как ты?
- Нормально, - неуверенно ответил Гэррети. - Кажется, нормально.
- Баркович спятил, - с довольным, видом сообщил Макфрис. - Говорит сам с собой. И он хромает.
