— Вы, конечно, помните тот вечер, когда с профессором Дерриком обедали у нас? Слово «обедать» я употребляю в широком смысле.
На миг мне почудилось, что она вот-вот улыбнется. Она, как и я, вспомнила Эдвина. Но это был лишь миг. Затем ее лицо стало холодным, а подбородок вновь вздернулся под решительным углом.
— Да, — сказала она.
— Вы помните злополучное завершение пиршества?
— Ну и?
— Если вы помните все ясно, то должны помнить, что вина была не моя, а Укриджа.
— Ну и?
— Досадило профессору Деррику его поведение. Но в результате мне предстояло лишиться чудеснейшей дружбы, какая когда-либо выпадала на мою долю…
На мгновение я умолк. Она чуть ниже склонилась к альбому, но промолчала.
— …и только из-за бестактности призового идиота.
— Мистер Укридж мне нравится.
— Мне он тоже нравится. Но не могу отрицать, что иногда он бывает последним идиотом.
— Ну и?
— Естественно, мне хотелось все загладить. И я подумал, что лучшим способом было бы оказать услугу вашему отцу. И когда я поглядел, как он удит, видимо, тут меня и осенила мысль о перевернувшейся лодке. Я горячо надеялся, что она перевернется сама собой. Но подобные происшествия случаются, только когда они никому не нужны. Вот я и решил устроить что-нибудь эдакое.
— И не подумали, каким потрясением это будет для моего отца.
— Нет, подумал. И принимал очень близко к сердцу.
— Но тем не менее не остановились в своем намерении утопить его.
— С чрезвычайной неохотой.
Она подняла глаза, и наши взгляды встретились. В ее глазах я не увидел и намека на прощение.
— Вы вели себя отвратительно, — сказала она.
— Я повел рискованную игру и проиграл. А теперь терплю последствия. Если бы мне улыбнулась удача, все было бы прекрасно. Но удача мне не улыбнулась, и я не собираюсь сетовать из-за этого. Но я благодарен, что вы разрешили мне объяснить. Мне не хотелось, чтобы вы и дальше думали, будто я позволяю себе такие шутки с друзьями смеха ради. Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать. Вы были очень добры, что выслушали меня. Прощайте, мисс Деррик.
Я поднялся с земли.
— Вы уходите?
— А что еще мне остается?
— Пожалуйста, сядьте.
— Но вам хочется побыть одной…
— Сядьте, пожалуйста!
Повернутую ко мне щеку окрасил румянец, а подбородок вздернулся еще выше.
Я сел.
На западе небо обрело цвет помятой вишни. Солнце скрылось за горизонтом, море выглядело холодным и свинцовым. Дрозд давным-давно улетел.
— Я рада, что вы рассказали мне об этом, мистер Гарнет.
Она обмакнула кисточку в кружечку.
