«Вот теперь он начнёт делать глупости, — подумал Донадьё. — Чтобы поразить её, он будет ставить большие суммы, купит лошадь второго заезда, будет угощать всех шампанским». Потому что лесоруб, конюшня которого выиграла, угощал шампанским группу офицеров, и этот пример мог стать заразительным. Атмосфера на теплоходе разрядилась. Никто уже не думал о крене. Полотняные тенты давали тень, и температура была сносная.
— Капитан просит вас сейчас зайти к нему.
Донадьё взошёл на мостик. Капитан сидел там вдвоём с мадам Бассо, отсутствия которой на палубе доктор не заметил. Она вытирала глаза, грудь её учащённо поднималась. Капитан, сидевший за своим письменным столом, был озабочен.
— Теперь уже невозможно поступить иначе, — сказал он, не глядя на доктора. — Мадам сама требует, чтобы эти меры были приняты. Через одну-две стоянки у нас будет двадцать детей на палубе, и я не могу взять на себя такую тяжёлую ответственность.
Донадьё понял, но не проронил ни слова.
— Воспользуйтесь же тем, что пассажиры собрались на палубе и отведите доктора Бассо в каюту. — Он не посмел сказать «в камеру…»
А мадам Бассо всё вытирала слёзы со своих полных и свежих щёк.
— Возьмите трёх или четырёх матросов, так будет надёжнее.
— Мадам пойдёт со мной? — спросил Донадьё.
Она энергично покачала головой в знак отрицания, и доктор, поклонившись, медленно спустился, увидел издали вновь начавшиеся бега лошадок… Покрасневшее солнце уже было низко у горизонта, и на переднем полубаке китайцы лежали вповалку в блаженном состоянии эйфории.
Донадьё позвал Матиаса и двух матросов. Перед ними стояла довольно деликатная задача, потому что камера со стенами, обитыми матрацами, находилась на самом носу, между машинным отделением и трюмом аннамитов. Чтобы добраться туда, нужно было пройти через полубак, через толпу желтокожих, спуститься по крутому трапу, потом по железной лестнице.
Все четверо, стоя в коридоре первого класса, нерешительно смотрели друг на друга. Один из матросов на всякий случай развязал верёвку, которой был подпоясан, и держал её в руке.
По всей длине коридора жужжали вентиляторы. Издали на эту сцену смотрела горничная, а также метрдотель, который уже начал спускаться по лестнице, ведущей в ресторан.
Донадьё постучался в каюту, повернул ключ, приоткрыл дверь и увидел доктора Бассо, который прильнул лицом к залитому солнцем иллюминатору.
С этого момента он почувствовал уверенность в том, что сто коллега не до такой степени сошёл с ума, как это утверждали многие. Донадьё не успел сказать ни одного слова, не успел даже подойти к больному. Может быть, Бассо уже давно ожидал того, что должно было произойти?
