– Пусть позицию оценят эксперты. Если они признают ее, как ничейную, я приму ваше предложение.
Видмар улыбнулся и через несколько ходов сдался.
* * *
Еще деликатнее поступил однажды Исаак Болеславский. В жесточайшем цейтноте, имея тяжелую позицию, Пауль Керес на авось предложил ему ничью. Белорусский гроссмейстер неожиданно согласился.
– Почему вы приняли такое решение? – спросили Болеславского, когда соперники подписали бланки.
– Если Керес в таком положении предлагает ничью, значит, она ему очень нужна, – объяснил поступок минский гроссмейстер.
Никто не любит проигрывать, а после проигрыша далеко не каждый может скрыть разочарование и вести себя с достоинством.
На закрытии одного из чемпионатов Великобритании среди школьников младшей возрастной группы (дети до 8 лет) главный судья турнира международный мастер Леонард Варден среди многочисленных замечаний сделал и такое:
– Некоторые юные джентльмены, получив проигранные позиции в партиях с юными леди, позволяли себе бестактнейшим образом предлагать партнерше ничью, а некоторые юные леди, проиграв партию, вели себя крайне несдержанно, норовя укусить партнера или расцарапать ему лицо.
Взрослые, проиграв партию, также бывают не прочь «ужалить» своего соперника. Например, Арон Нимцович, уроженец Риги, однажды после партии вскочил на стол и закричал во весь голос:
– Как я мог проиграть этому идиоту!
Несколько скромнее сдавался Давид Яновский. Он называл своего победителя величайшим пижоном в истории шахмат.
* * *
Некоторые сдаются с лицом игрока в поккер, изображая полную невозмутимость (как Рубинштейн), или искреннюю сердечность (как Эйве). Шпильман, когда ему приходилось сдаваться, не говорил ни слова – во всяком случае, не слово «сдаюсь». Вместо этого он изображал ужасное отвращение, закатывал глаза и, мотая головой, отодвигал фигуры подальше от себя, как будто они отравлены. Капабланка сдавался с видом миллионера, подающего нищему.
Метод сдачи Грюнфельда – остановить часы и уйти от столика, не взглянув на победителя.
Однако бывало, что проигравшие вообще уходили из турнирного зала, поражение фиксировалось ввиду просрочки времени. Самый известный из подобных случаев произошел с немецким мастером Куртом фон Барделебеном на турнире в Гастингсе (1895 год). Когда его партия с Вильгельмом Стейницем дошла до ключевого момента одной из величайших комбинаций в шахматной истории, Барделебен решил, что уже пора идти.
Ему поставили ноль, а Стейниц показал зрителям, как он мог добиться форсированного выигрыша необычайной красоты.
