— Как угодно, — произнесла его собеседница, кладя окурок в серебряную пепельницу, вынимая вместе с тем уже вторую папиросу из коробочки, — откровенно говоря, я терпеть не могу мужчин, которые любят сладости и курят папиросы. Это как-то не по-мужски, и в большинстве случаев такие мужчины непригодны к борьбе за существование.
Она закурила вторую папиросу и наклонилась над столом, совсем приблизившись лицом к Нику Картеру, как бы для того, чтобы сидящие за соседними столами мужчины, курившие папиросы, не могли слышать ее резкой критики.
— Впрочем, вот этот сорт я разрешила бы моему мужу, не теряя уважения к нему, — продолжала она с улыбкой, — эти папиросы имеют чистый аромат, обладают каким-то особым благоуханием. Как вам нравятся они?
При этом она пустила густой клуб дыма сыщику прямо в лицо.
Ник Картер невольно вдохнул ароматный запах, который был ему хорошо знаком по собственному опыту.
Но в ту же секунду он, к ужасу своему, понял, что прелестная незнакомка перехитрила его самым коварным образом.
Он вдохнул вовсе не табачный дым, а дивный запах цветов, совершенно одурманивший его.
И в тот же момент Нику Картеру явилось видение: он снова увидел огненный шар и над ним, в воздухе, прелестную гейшу.
Теперь он знал, кто такая эта таинственная незнакомка — это была Вишневый Цветок, коварная сообщница барона Мутушими, именовавшаяся в Вашингтоне графиней Черри и считавшаяся родственницей самого микадо.
Но тщетно Ник Картер пытался вскочить из-за стола, он даже не мог уклониться от новых клубов дыма, которые прелестная гейша все снова и снова пускала ему в лицо.
Волей-неволей он должен был вдыхать этот благоухающий дым.
Им овладела какая-то приятная истома, все было как в тумане, и ум его помутился.
Он забыл и себя самого, и цель, для которой он пришел в Мамонтовую гостиницу, забыл о том, что помнил до встречи с этой женщиной.
Им овладела безграничная тоска и желание остаться во что бы то ни стало в обществе этой прелестной женщины, которая так мило улыбалась и так очаровательно смотрела на него.
— Мой автомобиль ждет у подъезда, — спустя несколько минут заявила графиня Черри, — если вы согласны, сенатор, то пройдемся по Центральному парку. Осенний воздух освежит нас, а то здесь в зале ужасно душно.
Ник Картер не стал возражать. Он согласился бы в данную минуту на все, что угодно, так как находился в каком-то странном состоянии полнейшего безволия.
Когда он расплачивался по счету, официант в недоумении взглянул на него и подумал, что сенатор, очевидно, хватил лишнего.
