Судьи арестовали и посадили в тюрьму актеров, смелых настолько, чтобы разыгрывать такой фарс на глазах у короля; но тот освободил их из тюремного заключения, сказав, что он охотно их простил, тем более, что они рассмешили его до слез.
Этот ответ короля был в одно и то же время следствием как его благородства, так и меланхолии; вместе с тем и комедианты могли рассчитывать на снисходительность короля, поскольку эта импровизация, не входившая в обычную программу театра Бургундии и потому так всех удивившая, являлась не чем иным, как уведомлением верховной ложи гульярдов, речь в котором шла вовсе не о налогах, а о герцогине д'Энтрагю.
Эта шарада, которую, кстати, госпожа Меттерних попыталась недавно, хоть и не столь красочно, вновь разыграть, читалась следующим образом:
Таверна, старая, грязная — три охранника (офицеры юстиции), жилище — требуют уплаты налога — открывают старый ящик, проверяют его содержимое — уносят три беса.
Taverne, vieille, vilain, — trois guets (gens de justice), lo-gis, taille, demande, — boite vieille guet ouvre, inventorie, — emporte diable trois.
В результате возникало следующее трехстишие:
Te voir ne veult, vile Entragues, loge,
Telle demande boute se veuille,
Gouverne vint, tromper l'aide belitre.
Ложа не изволит видеть тебя, подлая Энтрагю.
Это требование доводится до тебя,
Желающей управлять при помощи мошенника и обманщика.
Таким образом ложа в самых повелительных выражениях приказывала Генриху IV передать свое требование герцогине Энтрагю, которая хотела назначить управляющим Парижа мошенника, вместе с которым она обманывала храброго капеллана Берне.
Генрих IV должен был понимать этот язык, поскольку он сам, как и его отец, был гульярдом. Его замечательная шутка о курице в горшке была не чем иным, как проделкой в духе гульярдов; курица в кувшине (poule au pot) представляет собой анаграмму слова, обозначающего простой народ, толпу (pot-poule = populo), иероглифом которой чаще всего служила куриная нога.
Его мать не менее, чем он сам, пристрастилась к составлению девизов, то есть мании писать загадками, едва ли не всеобщей в ту эпоху, поскольку она была таким же противником католической церкви, как и ее сын, она вырезала из переданного ей королевой Маргаритой гобелена кусок с изображением мессы и своими собственными руками заменила его изображением лисы, которая обращалась к народу и, корча ужасные гримасы, произносила следующие слова: Dominus vobiscum. На языке гульярдов это значило: «Это письмо, в котором она отвергает Рим».
