— Я раньше тоже думала об этом. Но, во-первых, мне казалось, что он скоро «вернется» в настоящей машине времени из Будущего, а к тому же, когда эта мысль пришла мне в голову, я была уже старше его.
— Тут уж ничего не поделаешь...
— Иногда вспоминаются строки его любимого Аполлинера:
Ночь приближается, пробил час.
Я остался, а день угас
[58].
Это кажется, строки из «Моста Мирабо».
Особо не вслушиваясь в слова Миа, я кивнул в знак согласия, а сам снова принялся перелистывать газеты.
— Может, он забыл меня... Фактор физического времени, замедление процессов метаболизма... Но если психика, мировосприятие остались прежними, то выходит, что он меня все же забыл!
Было ясно, что она постарела. Раз физическое тело Аки живет в замедленном темпе, значит, и мысли его меняются столь же медленно! Не понимать таких элементарных вещей! Естественно, если физиологические процессы в человеческом организме замедляются, то и мыслительный процесс тоже, поскольку мозг — часть организма. Поглупела Миа, туго стала соображать. «Ай, ерунда все это», — подумал я, но вслух ничего не сказал. Миа стала жуткой болтушкой и трещала без умолку.
— Это было где-то на севере Европы... Между торосами обнаружили труп мальчика. Никто ничего не знал о пропавшем когда-то ребенке, просто не за что было зацепиться. И тут нашелся старик. Увидев тело, он бросился на землю в рыданиях. «Братец! Братец мой!» — вопил он. Старик был совсем маленьким мальчиком, когда пропал его старший брат. Оказалось, тот провалился в расщелину во льдах, тело замерзло и сохранилось. И вот, спустя десятилетия братья встретились. Правда, напоминает нашу ситуацию?
В голосе Миа ощущалась ирония. Я тоже был настроен весьма иронично. Насвистывая песню Сэнди Дэни «WHO KNOWS WHERE THE TIME GOES?»[59], я поглядывал на Аки. Взгляд его, как всегда, был отрешенным.
Когда я гляжу на него, я всегда думаю: «Да... Время бежит, и все в этом мире меняется. Взять, к примеру, этот зал. В нем переменилось все, не изменился только сам Аки. Даже металл на корпусе капсулы утратил былой блеск. Его можно вернуть, натерев воском, но заняться этим некому. Интересно, кто, кроме меня, ещё помнит об этом проекте?
Правда, нельзя сказать, что сюда абсолютно никто не приходит. Однако интересуются теперь больше Миа. Один телевизионный продюсер вызвал во мне жуткую антипатию. Мне очень не хотелось, чтобы до Миа дошло его откровенное пренебрежение к Аки. Как-то, поглядывая на Аки, этот подонок сказал:
