, заключающаяся в желании присвоить себе заимствованную у других манеру выражения чувств, которую обычно не принято копировать, ее можно легко назвать вульгарной и, возможно, она вызовет презрительное отношение. Прошло много времени после этих путешествий, и как-то раз я села в такси и неожиданно для себя вступила в откровенный разговор с шофером, хотя обычно в таких случаях ограничиваюсь банальностями. Он был немного рассеян и в оправдание объяснил, что только что расстался с подружкой. Я ответила, что сама недавно обнаружила, что мой муж мне изменяет. Слово — «муж», которое я использую только в официальных случаях, и слово «изменяет», использованное применительно к себе самой, в этот первый и единственный раз, как и ответы на вопросы чужого мужчины и внимание, которое он ко мне проявил, наполнили меня радостью со знаком минус: я скатилась к шаблонам.
Удовольствия ощущаются острее, боль — глубже, когда они задевают самые чувствительные струны, когда они воскрешают неисчислимое множество радостных и печальных воспоминаний, сбывшихся или разбитых надежд. Очень неловко констатировать, что эти сложные и противоречивые эмоции частично затрагивают внутренности нашего живота и не только его, что механизм их действия аналогичен самым примитивным реакциям, например, физическому страху перед опасностью. Можно было бы сказать, что наш кишечник следует самой что ни на есть примитивной системе программного обеспечения, которая не в состоянии распознать новых мудреных программ, посылаемых нашим мозгом, и воспринимает их как совокупность элементарных сигналов. У некоторых людей переживания неожиданно вызывают соматические изменения, например, внезапную потерю волос или необъяснимую аллергию. Но чаще всего большинство из нас испытывает лишь висцеральную реакцию, которая не различает ощущения страха, радости или горя. Долгое время я не могла прочесть лекцию без того, чтобы за несколько минут до ее начала от страха не сбегать в туалет. И ужасная трагедия, например смерть близкого и любимого человека, едва я о ней узнавала, могла так же воздействовать на мои внутренние органы. Нужно ли стыдиться своего тела, которое, не обращая внимания на выстроенную мыслящим существом иерархию эмоций, с полным безразличием разрушает ее? Нужно ли, наоборот, радоваться, что, не признавая моральных, сентиментальных и даже интеллектуальных ценностей, которые мы в конечном итоге навязываем своим эмоциям, наше тело призывает нас к мудрости, иначе говоря, к познанию истинного значения нашей природы, которая, разрушаясь, унесет за собой все эти ценности? Открытие, потрясшее меня накануне поездки, повлекло за собой сильное душевное смятение, затронувшее мои внутренности. И это общее смятение лишило меня статуса взрослого и заставило частично вернуться к состоянию неразделимости с миром, присущему первым месяцам жизни. Короче говоря, похоже, что я ходила в уборную и забывала спускать за собой воду.
