— Виктор Николаевич умирает! Геодезист. Его в больницу нужно. Товарищ старший лейтенант!
— Это ты специально треногу поставил, чтобы машину остановить?
— Известно…
— Сименихин! — подойдя к машине, сказал офицер. — Пойдёте с мальчишкой. Колышкин пойдёт с вами.
Из кузова выпрыгнул сержант с санитарной сумкой через плечо.
Машина рванулась с места, и тут же пропал её след, только запах бензина повис над дорогой.
Павлуха бежал, оглядываясь. Рядом шагали два солдата в зелёных пограничных куртках с карабинами через плечо.
Виктор Николаевич лежал в той же позе. А возле него на траве светлела коробочка со стариковским витамином «Ю».
Сержант поднял её, покачал головой.
— Валидол… — Он снял сумку, опустился на четвереньки и зашептал: — Сейчас, отец, сейчас…
Павлуха отвернулся, когда острая игла шприца воткнулась в руку Виктора Николаевича.
— Теперь только осторожность, — сказал сержант. — Слушай, пацан, у вас найдётся палатка или одеяло? Что-нибудь такое.
— Одеяло.
— Треногу нужно разобрать, — сказал солдат, — из неё носилки удобно сделать. Пойдём, пацан, за треногой. — Солдат взвалил на плечи рюкзак, взял серый ящик из-под теодолита и направился к дороге.
Павлуха, захватив котелок и чайник, побежал за ним.
У дороги они разобрали треногу. Солдат Колышкин ушёл обратно. Павлуха сел прямо на пыльный щебень.
«Люди живут, — думал он, — и всё время работают. А витамин „Ю“ этот, наверное, ни шиша не помогает — придумали для отвода глаз. А если не работать человеку, тогда все витамины будут ни к чему. Вот положи сейчас Виктора Николаевича на пуховую перину, подавай ему по утрам какаву, ставь градусники, и будет он уже не человек, а бесполезный лежачий больной. И всё тогда будет ни к чему. Худо — лежит человек и слышит, как спотыкается его собственное сердце; и человек уговаривает его: постучи, дружок, ещё, ну что же ты меня предаёшь?»
Павлуха принялся щупать свою грудь, искать сердце. Но не обнаружил его ни слева, ни справа. Тогда он стал искать пульс и тоже ничего не нашёл.
Пришли солдаты-пограничники. Они принесли Виктора Николаевича на самодельных носилках. Глаза у геодезиста уже приоткрылись. Он смотрел прямо в небо, в вечную синеву, куда, по старым преданиям, улетают тихие души усопших. Но смотрел строго, словно делил небеса на треугольники и мысленно забивал колышки в тех местах, где удобно возводить мосты, строить воздушные города, прокладывать дороги и линии высоковольтных передач.
По шоссе катил пятнадцатитонный «МАЗ». Он затормозил резко. Из него выпрыгнул лохматый Павлухин сосед, крикнул:
