Счет продолжается…
Здание ИМКА находилось в верхней части Хаништон Авеню. Оно было огромным, почерневшим от времени, старомодным и неуклюжим. Оно стояло в одном из лучших некогда, в середине прошлого века, кварталов Бостона. Оно возвышалось здесь как стыдливое напоминание о другой эпохе, другом времени, все еще мигая своими старомодными неоновыми буквами в сторону порочного театрального квартала. Оно напоминало скелет убитой идеи.
Когда Ричардс вошел в вестибюль, портье ругался с маленьким грязным негритенком в килбольной майке, такой огромной, что закрывала до середины его голубые джинсы. Спорной территорией был автомат по продаже жевательной резинки, стоявший между дверями вестибюля.
– Я потерял никель, болван! Я потерял мой никель!
– Если ты не уберешься отсюда, я позову здешнего детектива, малыш. Кончено. Я устал с тобой разговаривать.
– Но эта проклятая машина съела мой никель!
– Прекрати ругаться, маленький мерзавец! – Портье, на вид лет тридцати, но высохший и преждевременно постаревший, протянул руку и затряс майку. Она была слишком большой, чтобы он мог затрясти и мальчишку внутри. – Теперь убирайся отсюда. Разговор окончен!
При этих словах почти комическая маска ненависти и неповиновения на черном круглом лице сменилась оскорбленной агонией непонимания.
– Слышь, мой последний никель! Дерьмовая машина съела мой никель! Эта…
– Я немедленно зову сыщика. – Портье направился к пульту. Его пиджак, беженец с дешевой распродажи, устало трепыхался вокруг его тощего зада.
Мальчишка пнул корпус машины и бросился наутек.
– Дерьмовая-белая-свинья-сукин-сын!
Портье проследил за ним глазами, так и не нажав реальную или вымышленную кнопку вызова службы безопасности. Он улыбнулся Ричардсу, показав старую клавиатуру с недостающими клавишами.
– Невозможно стало разговаривать с цветными. Я бы держал их в клетке, если бы я управлял Системой.
– Он, правда, потерял никель? – спросил Ричардс, регистрируясь как Джон Диган из Мичигана.
– Если и так, все равно он его украл, – сказал портье. – Думаю, что да. Но если бы я дал ему никель, то к вечеру здесь было бы две сотни попрошаек, утверждающих то же самое. Где они учатся этим выражениям? Хотел бы я знать. Почему их родителям все равно, чем они занимаются? На сколько вы остановитесь, мистер Диган?
