— Съели, — угрюмо бросил тот, тычком гася окурок в немытой пепельнице. — Начальство сменилось — и давай стариков выживать…
— Нет, но полтора года не дотерпеть! — Кажется, призрак был и впрямь возмущён.
— А куда деться? Так и так сократили бы…
— Вот пусть бы и сокращали! Вы, кстати, где работали?
Ротмистров сказал.
— А-а… та шарашка за мостом? Знаю. Даже бывал однажды… В суд подавать будете?
— А толку…
— Я валяюсь!.. — с сарказмом объявил потолку полупрозрачный Андрей Андреевич. — Вы на каком свете живёте?
— А вы на каком? — огрызнулся Ротмистров.
Шкарин помолчал, подумал.
— Да в общем на таком же, — безрадостно признал он в конце концов.
— Позвольте! — словно бы проснувшись, Ярослав Петрович вздрогнул, уставился на лежащего. — А кто у вас там президент?
Шкарин равнодушно огласил фамилию. Президент был тот же самый.
— А премьер-министр?
Выяснилось, что и премьер-министр тоже.
— Нет, погодите! — Ротмистров вскочил со стула. — Кто у вас живёт в двадцатой?
Перебрали соседей — всех, кого удалось припомнить. Совпадение вышло полное: от Марьи Петровны до Эдуарда Ипполитыча.
— Интересно… — Ротмистров недоверчиво улыбнулся. — Это, выходит… вообще никакой разницы?..
— Ну почему же? — возразил Андрей Андреевич. — Там в девятнадцатой квартире живу я, а здесь — вы…
— И всё?!
Видение осторожно пожало плечами.
— Так вот почему вы ту железяку отрубили! — уразумел Ярослав Петрович. — Она и у вас там из перил торчала… Тоже, небось, за неё цеплялись?
— Торчит, а не торчала, — уточнил Шкарин. — Я ж её только здесь отрубил…
Ротмистров смотрел на него и пытался представить: каково это — очутиться в хрупком, непрочном мире, где каждый твой шаг, каждый жест разрушителен, смертоносен и безнаказан. Страшно подумать, что бы тут на месте Шкарина натворил кто-нибудь другой. С людьми Ярославу Петровичу всю жизнь не везло, зато первый встреченный им призрак оказался на удивление порядочным человеком.
— А насчёт этой вашей справки… — скрипуче присовокупил Шкарин. — Возможно, вы не знаете, но в каждом учреждении существует отдел экономии государственных средств. Проще говоря, отдел по обуванию таких вот простофиль, как вы.
— Первый раз слышу.
— Не сомневаюсь. Знали бы — вели себя по-другому.
— Да может быть, он только у вас существует!
— Вряд ли, — отозвался тот, нервно позёвывая. Должно быть, с голодухи. — Сколько там натикало?
Ротмистров взял со стола сотик, тронул кнопку.
— Шестнадцать одиннадцать.
— Сколько?! — Гость опрометчиво привскинулся, чертыхнулся.
