- А кошка вернулась? - пробормотал он. Дроган кивнул.
- Через неделю. Точнее, в тот самый день, когда хоронили Дика Гейджа. Она вернулась.
- Она пережила автомобильную катастрофу? И это при скорости шестьдесят миль в час? Трудно в это поверить.
- Говорят, что у каждой из них по девять жизней. Тогда-то и я начал подумывать, что это адова кошка. Что-то вроде... Демона, посланного, чтобы...
- Покарать вас?
- Я не знаю. Но я боюсь этого. Я кормлю ее, точнее - женщина, которая приходит убираться, кормит. Она ей тоже не нравится. Говорит, что такая кошачья морда - сущее проклятие. Божье проклятие. Разумеется, она из местных, - старик попытался было улыбнуться, но это у него не получилось. - Я хочу, чтобы вы убили ее, - сказал он. - Вот уже четыре месяца, как я живу вместе с ней под одной крышей. Она подкрадывается ко мне в темноте. Она смотрит на меня. Кажется, что она... Выжидает. В конце концов я вступил в контакт с Солом Лоджиа, и он порекомендовал мне вас. Даже как-то назвал вас...
- Одиночкой. То есть я предпочитаю работать автономно.
- Да. И он еще сказал: "Хэлстон никогда не попадался. Даже подозрение на него не падало. Он всегда опускается на ноги... Как кошка".
Хэлстон посмотрел на старика в кресле на колесиках. Неожиданно его длинные мускулистые пальцы нервно пробежали по кошачьей спине.
- Нет! - воскликнул Дроган. Он прерывисто вздохнул. Краска подступила к его впалым щекам. - Нет... Не здесь. Увезите ее.
Хэлстон невесело улыбнулся. Он начал медленно, очень нежно поглаживать голову и спину спящей кошки.
- Хорошо, - произнес он, - я принимаю этот контракт. Вы хотите получить ее тело?
- Господи Иисусе, нет! - с отвращением прокричал старик. - Убейте ее!
Закопайте ее! - Он сделал паузу, затем резко повернул свое кресло в сторону Хэлстона. - Мне нужен только хвост, - сказал он. - Я хочу швырнуть его в огонь и понаблюдать, как он будет гореть.
Хэлстон вел свой "мустанг" модели 1972 года, под капотом которого билось изношенное и усталое сердце "студебеккера" выпуска 56-го. Машина была латаная-перелатаная, и ее выхлопная труба свисала к земле под углом двадцать градусов. Он самостоятельно переделал в ней дифференциал и заднюю подвеску, а кузов оснастил кое-какими деталями от других моделей.
Из дома Дрогана он выехал около половины десятого. Сквозь рваные облака ноябрьского вечера виднелся холодный узкий полумесяц. Все окна в машине были открыты, потому что ему казалось, будто затхлый запах немощи и страха успел впитаться в его одежду, а ему это очень не нравилось. Холод был стальным и резким, вроде лезвия остроотточенного ножа, но, несмотря ни на что, доставлял удовольствие. Да и мерзкая вонь быстро выветривалась.
