поговорить…
Был ли то вопрос или просто констатация факта Осси так и не поняла, но на всякий
случай ответила:
– Что ж, давай. Поговорим.
Хозяин кивнул и с видимым облегчением засеменил к столику, за которым, по всей
видимости, староста и сидел. Нагнувшись к мужичку, в общем, ничем особо не
примечательному он что-то яростно зашипел ему в ухо, то и дело, поглядывая на Осси.
«Что скажешь?» – Обратилась интесса к Ходе.
«Терпение, моя светлая госпожа, – Хода иронии сдержать не смогла, а скорее – не
захотела. – Сейчас все узнаем».
Две испуганного вида служанки накрыли стол, что называется в мгновение ока. И не
успела Осси оторвать взгляд от встающего из-за дальнего столика тучного мужичка с
аккуратной рыжей бороденкой, в которой кое-где поблескивали седые волоски, как стол
ее уже просто ломился от еды.
Ничего особенного тут не было – обыкновенная деревенская пища, но пахла она вкусно, и
было ее много. На четверых – не меньше.
Пока Осси рассматривала свиной окорок, здоровенный ломоть оранжевого, уже
взопревшего с тепла сыра, запеченную в овощах рыбу, кусок вкусно пахнущей, но не
очень понятной дичи и полные до краев миски солений и всяких маринованных штучек, мужичок прошел через зал и теперь нерешительно топтался рядом.
Был он не старый, не очень высокий, но широкий и, причем, весьма. Не толстый, а сбитый
такой, коренастый. Чувствовалось, что на ногах он стоит крепко, цену себе и
окружающим знает, и своего, как говорится, не упустит. По всему видно было, что
привык он, чтобы его уважали, со словом его считались, и всей своей нехитрой жизнью
это заслужил.
Смотрел он на девушку с любопытством, но больше со страхом. Причем, как показалось
Осси, смотрел и оценивал он ее не как женщину, а как-то иначе… Из чего, между прочим, следовало, что разговор будет сугубо деловой и для собеседника, по всей видимости, важный.
Пододвинув к себе сковородку с рыбой, от запаха которой уже кружилась голова, а рот
наполнялся слюной, Осси решила первой прервать молчание:
– Садитесь что ли. Чего стоять зазря… Я так понимаю – у вас ко мне дело?
Бородач кивнул и с облегчением опустился на лавку, жалобно под ним скрипнувшую.
«А ведь он здорово робеет», – вдруг поняла Осси, и, отломив добрый кусок рыбехи, сказала:
– Я – Осси Кай. А вы, – я так понимаю, – тут староста?
Мужик кивнул и сглотнул, но сделал это не от аппетитного вида шкворчащей в масле
рыбины, а скорее от страха. Еще раз кивнул и подтвердил:
– Да. Староста я. Ципром меня зовут.
