Она с сомнением посмотрела на мальчишку, потом перевела взгляд на простирающееся за
оградой кладбище. Все было тихо.
Очень тихо.
Смолкли птицы. Да и бабочки, которые надоедливыми лепестками кружили вокруг на
протяжении недолгой дороги через рощу, тоже куда-то все запропали. Не слышно было ни
стрекота кузнечиков, ни шороха ящериц по камням. А ведь, там где камни и солнце –
всегда должны быть ящерки… Не было никаких других шумов и звуков, которые обычно
издает живой лес или, там – поляна.
Кладбище, конечно, живой поляной можно было назвать только с очень большой
натяжкой, но, тем не менее… Жизнь-то продолжается, а жучкам-паучкам и муравьям, вообще дела нет до того, закопан тут кто-то или еще пока нет.
В общем, такая гробовая, простите за каламбур, тишина была тут в середине леса
несколько неуместна.
Других поводов для беспокойства, вроде, пока не было, но не говорить же мальчишке, что
тишина, которая расплескалась тут вокруг, пугает и навевает не самые хорошие мысли. А
потому Осси, напустив на себя вид важный и строгий, еще раз осмотрела кладбище и
повернулась к своему веснушчатому провожатому:
– Не надо пока со мной. Я тут пройдусь – погляжу как да что, а ты меня пока вон там, подожди. В тенечке… – Осси махнула рукой в сторону опушки. – Если что – я кликну.
Мальчишка с серьезным видом кивнул.
– Если что – зовите. Я мигом.
– Договорились, – и Осси снова повернулась к кладбищу.
Нет, не показалось все-таки. Слишком уж тихо и безобидно тут было. Такое впечатление, что вся, даже самая глупая и бестолковая живность в этом лесу, старалась держаться от
этой живописной полянки подальше. Обходя, облетая и обползая по большой-большой
дуге. Только ветерок свободно и бесстрашно парил над кладбищем, слегка покачивая уже
начинающей желтеть травой. А что – ветер? Ему бояться нечего. Поди, его поймай!
Каменный бордюр разбегался в две стороны от высокой полукруглой арки входа, охватывая кладбище широким кольцом. Камни были старые, местами поросшие мхом и
видавшие уже много дождей и зим, но кладка сохранялась целой, а небольшие трещинки
только добавляли мрачноватого колорита в это полотно солнечно-упокоенной идиллии.
Внутри, примерно посередине, очерченного каменной стеной пространства виднелась
большая беседка, сложенная из тех же серых глыб и почти сплошь укрытая бурыми
листьями вьюна.
Вокруг нее стояло несколько одинаковых скульптур в виде молящихся на коленях дев.
Скульптуры эти были примерно человеческого роста, ослепительно белые и с такого не
