По Москве Майси передвигалась на «Джипе Либерти» с затемненными стеклами. Женщина-дворник, спозаранку подметавшая площадку перед подъездом, подошла вплотную к машине, обратив внимание на неподвижную фигуру на заднем сиденье. Она постучала в стекло – никто не отозвался, дернула ручку, и к ее ногам вывалился мужчина с черной дыркой между глаз и окровавленным лицом.
В тот же день после обеда Джейн Майси давала объяснения в Главном управлении внутренних дел на Петровке. Во время допроса в кабинете Девяткина сидели русский адвокат, представитель американского посольства и переводчик, в котором не было никакой необходимости – все присутствовавшие прекрасно владели русским языком. Кроме того, в кабинет завалился какой-то важный чин из московской прокуратуры.
Джейн отвечала на вопросы односложно, сильно волновалась, робела с непривычки. Говорильня растянулась на два с половиной часа, потому что представитель посольства запретил Джейн общаться со следователем на русском языке. Всю бодягу переводил замороченный, совершенно тупой мужик, который взял за правило по два раза переспрашивать вопросы и ответы.
Удалось узнать, что последние два дня Джейн добиралась до офиса пешком. В городе пробки, а до работы рукой подать. Машину оставила возле своего дома третьего дня и больше к ней не подходила. Человека, обнаруженного на заднем сиденье, никогда в глаза не видела. Как он попал в машину, не знает. Девяткин взял с Джейн подписку о невыезде, повторил, что она не имеет права покидать город без официального разрешения ГУВД, и пошел к руководству.
«Первым делом выясни личность убитого, – приказал начальник следственного управления Богатырев. – Я наперед знаю, что сверху будут давить, пока мы все не раскрутим. Постарайся, Юра. Я ведь в отпуске еще не был».
Выяснить личность убитого оказалось нелегким делом. В карманах жертвы не было ни документов, ни каких-либо квитанций или завалявшихся магазинных чеков. По картотекам он не проходил, «пальчики» трупа не зарегистрированы ни в одной базе данных, характерные приметы, шрамы, бородавки, крупные родинки или татуировки отсутствуют. Одежда фирменная, дорогая. Но точно определить, где куплены вещи, – задача практически невыполнимая.
Возраст жертвы приблизительно тридцать семь – сорок лет. В потертом бумажнике двести долларов, некоторая сумма в рублях. И, главное, полтора десятка разовых доз героина. Ясно, что товар на продажу. Надо полагать, убитый был сбытчиком «дури». Но сам, как и всякий уважающий себя сбытчик, наркотики не потреблял, следов инъекций на теле нет. Героин афганский, с примесями, разбавлен тальком на тридцать процентов.
