– Я о поршне даже не заикнулся!
– А что ты имел в виду? Прокладки в двигателе?
– Они сворачивают! – Гриша.
«Ауди» с завалом прошел поворот на красный, на этот раз ему никто не мешал, и стал уходить. Рискуя надолго остановить движение на улице, название которой не знаю, Антоныч погнал вслед за грабителями, и первая же машина встречного потока едва не развернула нас ударом.
Но пронесло…
Вслед понеслись разъяренные голоса сигналов. Представляю, какие слова раздавались при этом в салонах. Последнее, что я услышал, – был металлический грохот. Последние остервенело врезались в первых. Не понимаю, зачем они это делали.
Ни разу еще не ездил в джипе-кабриолете. Лишенный всех стекол, сквозящий холодом ветра из всех пробоин, блестящий красавец японского автопрома словно не замечал своих ранений и был столь же голоден до погони, как и мы. Ковер нужно было забрать. Это какая-то гарантия. Им можно оттянуть то время, когда мы станем удобрением. Хоть час, хоть два – но оттянуть. А за это время, кто знает, не решим ли мы все-таки приступить к рытью тоннеля под Океанией.
Погоня пахла доминиканским тропическим лесом. Судя по тому, с какой силой било в нос мне, нетрудно было предположить, что и пешеходам доставалось. Нас, конечно, уже засекли. Взъерошенная башка «дирижера» уже трижды поворачивалась назад. Видимо, он оглядывался посмотреть, не оглянулись ли мы, чтоб посмотреть, не оглянулся ли он. Ничего лучшего в мою голову сейчас не приходит, но зато эта мысль точно и ясно объясняет мое, а значит – и наше – состояние: в голове – каша, мед, говно и пчелы.
– Дай свой телефон! – прокричал я Гере. Кричать приходилось, напрягаясь – кто ездил в джипах-кабриолетах, знает.
Ничего не понимая, он протянул мне трубку. Я нашел в памяти: «Гюнт. Алексеев» (ему только в ГРУ шифровальщиком работать) и нажал на вызов.
– Да? – вскоре послышалось.
– Значит, так, – сказал я. – Ваши люди только что расстреляли нашу машину и забрали ковер, который мы везли для вас. Это гнусно, о, величайший из злодеев столицы. Вынуждены предпринять ответные меры.
И отключил связь.
– Молодец! – остервенело прогрохотал Гриша. – Теперь нам жить минут пять, не больше!
– Не ведись, он сейчас перезвонит.
Так и вышло. Через полминуты раздалась музыка. На ветру я ее не услышал. И о звонке догадался по шевеленью трубки в ладони.
– Да-а? – с необоснованной угрозой висельника с петлей на шее бросил я палачу.
– Вы где, придурки, находитесь?
Я коротко объяснил, хотя и чувствовал себя при этом сыном, запаздывавшим домой к отбою. Гюнтер велел не отключать связь, но как только я повиновался, сразу перестал слышать его. Видимо, раздавал приказания. Бросал чужие трубки в аквариум, пил водочку, что там еще он мог делать?
