Вытряхивая из шерсти камешки и пыль, перепуганные чуды выбрались из-под гладкой стены, в которую превратилось их недавнее убежище. Распростертый на камнях, чужой неподвижно лежал у стены, и вокруг его головы расплывалась лужа крови.
– Так ему и надо, – все еще всхлипывая, пробурчала Косто. – Будет знать, как камешки отбирать! У жены самого пама!
Старая Чикыш размахнулась и со всей силы влепила Косто затрещину:
– Замолчи, глупая чуда!
Хакмар пошевелился. Сдавленно постанывая сквозь зубы, он приподнялся на локтях. Тяжело привалился спиной к стене. Поглядел на чудов заплывшим глазом, хлюпнул разбитым носом и прошепелявил, отплевываясь кровью:
– Два вопроса. Первый. – Хакмар поднял дрожащий палец. – Где ваше селение? И второй – как это маленькая Косто могла прибрать кошачьи глазки из рук помирающего Сочня, если сказу о безглазой кошке в нашей горе уже Дней двести, а то и триста?
Свиток 15
Со старыми сказками шаманки Чикыш
Припадая на изодранную когтями кошки ногу, мальчишка медленно ковылял по тропе в лучшем стиле самих чудов. Собственно, скорее даже в худшем стиле, потому что на подъемах и поворотах ему приходилось опираться на Юксю. Передвижение волоком на веревках сейчас представлялось ему даже привлекательным, но просить маленьких чудов о подобной услуге было недостойным большого и сильного егета, победителя земляной кошки! Если кто не понял – так это он о себе. Высокое Небо, как далеко их селение?
Почти под самым потолком пещеры поднимающаяся уступами вдоль стены тропа обрывалась у неширокого прохода. Тяжело опираясь на мохнатое плечо чуда, Хакмар перебрался через невысокий каменный порожек.
– Ну вот и дома! – радостно объявила следующая впереди Чикыш.
Хакмар поднял голову…
– Это и есть ваше селение? – несколько странным тоном поинтересовался он.
– А что это, по-твоему? – ворчливо ответила Чикыш. – Мы же тут поселились, значит, оно и есть!
– Ну да, – неопределенно согласился Хакмар. Что чуды тут поселились, и впрямь не вызывало сомнений. Нашли пещеру посуше, накидали у стен старых шкур и охапок сухой травы, чтоб спать помягче, и стали жить. На Хакмара накатила тоска: он вдруг четко понял – всего того, к чему он привык, что составляло саму сущность его жизни, больше не будет! Ни бесценных свитков, над которыми он корпел долгими Ночами, ни жара у горна, от которого так здорово уходить с чувством победителя, унося на ладонях новорожденный меч, ни приятного праздничного холодка украшенных самоцветами ледяных чертогов, через которые наследник клана проходил горделиво, не обращая внимания на заинтересованные взгляды прекрасных юных енге из лучших семей. Не будет ни древних сказаний, ни современной музыки, и если он сейчас вдруг скажет вслух, что стиль «баббл» для настенной росписи устарел еще во время Кайгаловых войн… наверное, на него посмотрят, как все чуды смотрят на глупых чужих. Ну или как весь остальной Сивир – на чудов!
