Свиток 12
О скитаниях по тундре и по железной дороге
Плоский нос чутко и настороженно шевелился, втягивая морозный воздух. Красные глаза под выступающими надбровными дугами внимательно шарили по окрестностям. Приземистый эрыг отыр топтался на месте, переступая на кривых ногах. Из бочкообразной груди вырывалось глухое медвежье ворчанье. Наконец бешеный Огонь в глазах твари поутих. Тяжело переваливаясь, эрыг побрел прочь. Его сгорбленная спина все удалялась, удалялась, пока наконец не скрылась за горизонтом. Через блистающее в серебристом лунном свете снежное поле протянулась цепочка здоровенных отпечатков лап.
Тишина. Долгая ночь. Безлюдье. А-а-п-чхи!
В сотне шагов от места, где недавно топтался эрыг, зашевелился снег. Белый пласт отвалился в сторону, и из неглубокой ямки медленно выполз мальчишка в драной парке. На спутанных и сбившихся в колтуны грязных волосах позвякивали сосульки.
– А-пчхи, а-пчхи, а-пчхи! – Мальчишка разразился длинной очередью чихов, от каждого из которых мучительно вздрагивало все его тощее тело. Замер, тяжело переводя дух и упираясь руками в колени. Выпрямился, потирая ноющую изнутри и снаружи грудь. Из служившей ему укрытием ямы рывком выдернул легкую нарту со скудной поклажей. Закинул постромку на плечо и побрел вперед, кособочась и то и дело прижимая руку к ребрам.
При каждом шаге в боку вспыхивала острая боль. Пукы был уверен, что два, а то и три ребра у него сломаны. В собранной матерью поклаже нашелся и свиток старой бересты, и одноразовый храмик (Пукы боялся даже задуматься о том, остался ли еще хоть один для самой матери). Отогрев бересту на костерке, он перемотал ребра, как учил старый шаман. Идти стало легче, но боль никуда не делась. А еще кашель, забитый нос и мучительный, выматывающий жар, волнами прокатывающийся по всему телу. Но Пукы все-таки шел.
Первое время он старался просто уйти подальше от переставшего быть родным пауля. Непрерывно оглядывался, каждый удар сердца ожидая, что вот сейчас из-за бескрайнего снежного горизонта вылетит вереница нарт. Даже спал урывками, боясь проворонить появление преследователей. Но один переход сменялся другим, а темнота Долгой ночи и белое мерцающее пространство тундры по-прежнему оставались безлюдными.
Но очень скоро Пукы начал замечать, что тундра полна какими-то совсем иными существами. Порой мимо него проплывали бледные серые тени, отдаленно похожие на вылепленных из пара людей. Один раз Пукы остановился, едва не наступив на крохотных, с мизинец величиной, человечков. Рассмотреть их как следует ему не удалось – человечки моментально исчезли, словно просочившись сквозь снег. Перед глазами у Пукы все плыло, белая тундра то и дело расцвечивалась яркими пятнами цветов, которым и названия-то в человеческом языке нет. В такие моменты Пукы казалось, что рядом с ним идет невысокий худой мужчина, с участливым интересом вглядывающийся ему в лицо. Рассмотреть самого мужчину Пукы не мог – черты его были словно закрыты туманным облаком. Иногда спутник превращался в тощего мальчишку не старше самого Пукы. А иногда он понимал: этот мальчишка – он сам! Сам идет рядом с собой, поддерживая самого себя под руку.
