Сама пережив страх смерти, она, видя отца грустным, принимала это за тот же страх, и было больно за него и хотелось утешить, да не знала слов. Поэтому за ужином ли или когда случалось выйти вместе вечером погулять перед сном, Алена старалась отвлечь отца рассказами о том, что в университете нового…
Рассказывала, как созревают лавины, и что предрекал профессор Л. в случае переброски северных рек России на юг, и что сулил от этой переброски другой профессор, и о последствиях переруба лесов на Дальнем Востоке и в Сибири, и о комете Галлея… Ей казалось, эти и другие отвлеченные от сиюминутных потребностей человека сведения способны заполнить тоскливую пустоту, дать душе воздух…
Алена и о себе отцу рассказывала, однажды даже призналась, что пробовала курить… Конечно, она не все отцу говорила. Зачем, например, было ему знать, как для того, чтобы спихнуть коллоквиум по ненавистной химии, она с заранее обдуманным намерением надела кофточку с глубоким вырезом, и седой добродушный доцент все косил с одутловатого лица синенькими глазками в этот вырез и поставил-таки «отлично», хотя она пару раз чуть не поплыла, и ему пришлось задавать ей наводящие вопросы.
И тем более отец ничего не должен был знать об отношениях ее с Андреем Юрьевским, компанейским четверокурсником, в блоке которого, на семнадцатом этаже зоны «В», в дни, когда от его отца, крупного руководителя сельского хозяйства одной из южных областей страны, привозили очередную продуктовую посылку, собиралось много народа. Юрьевский, сидя на подоконнике с гитарой, негромко пел свои песни. «Осень прошла, закружила зима. Что же все помнится лето? Что синий взор сводит с ума? Уж не навек ли мне это?» — пел он и посматривал на Алену пристально, и под его взглядом она опускала глаза, краснела и давала себе слово, что последний раз пришла в эту шумную компанию.
Лицо Юрьевского — маленький рот, серые с поволокой глаза, аккуратно слепленный прямой нос, мягкий овал — казалось Алене чересчур кукольным, хотя Лилька Луговая твердила, что от цокольного этажа и до шпиля нет в главном здании мужика красивее и что Ивлевой просто повезло на такое знакомство… Но это на вкус Луговой.
Познакомилась Алена с Юрьевским весной прошлого года.
Она стояла на двадцать первом этаже в рекреации у окна и смотрела на Москву. Юрьевский подошел, постоял рядом, кивнул с усмешкой на окно: «Отчего люди не летают? — И сочувственно: — Что, зачет завалила? Ах, старперы чертовы! Я бы за одни эти глаза „автомат“ ставил и сразу за все семестры вперед…»
