Говоря о найденных при «раскопках» Контебe около Таны крупных «бусинах» (paternostri) из обожженной глины, он указывал на их сходство с подобными предметами, которые в «Марке» (т. е. в области Тревизской Марки) прикреплялись к рыболовным сетям.[15] Говоря о плодородных почвах и богатых урожаях пшеницы в степях, он вспоминает известный ему сорт пшеницы, произрастающий в падуанском дистрикте (formento... grande come il padovano).[16] Рассказывая об обычае мордвы навешивать на священное дерево в качестве даров разные меха, он сравнивает это с христианским культовым применением свечей (come nui offerimo candele).[17] Бритье головы у грузин с оставлением волос вокруг выбритой середины напоминает ему тонзуры [10] католических аббатов,[18] а лица представителей одного из северокавказских племен он считает похожими на лица своих соотечественников (hanno volti nostrani).[19] Реку в Киликии Барбаро приравнивает по величине к Бренте, а развалины античного театра там же — к театру в Вероне.[20] Мечеть в Султании вызывает в нем воспоминания о куполах известной венецианской церкви Джованни и Паоло, огромной усыпальницы многих дожей.[21]
Интересно объяснение Барбаро своеобразных для европейца обозначений туркменских племенных объединений: «Чернобаранные» — «Кара-койюнлу» и «Белобаранные» — «Ак-койюнлу».[22] Оба союза племен вели ожесточенную борьбу один против другого, один за другим образовали державы: сначала державу Кара-койюнлу (с 1410 г.), а после победы белобаранных султанов — державу Ак-койюнлу (с середины XV в.). К туркменским белобаранным падишахам принадлежал Узун Хасан, с которым Барбаро вел переговоры, приехав в Тебриз в качестве венецианского посла. Барбаро рассказывает о «Туркомании», где оставались в силе «Caracoilu», объясняя, что это значит «черные бараны» (castroni neri), и о Персии, где господствовали (при Узун Хасане) «Accoilu» — «белые бараны» (castroni bianchi). Барбаро пишет: «Эти названия у них являются названиями партий, как сказали бы у нас: белая роза и алая роза, или же гвельфы и гибеллины. . .».[23]
Объяснение путем сравнения, конечно, не может быть точно: племенные союзы и выдвигавшиеся ими династии несравнимы с политическими партиями; однако примечательно старание автора объяснить чуждые итальянцу понятия близкими ему названиями политических объединений.
Итак, приведенные примеры — и «перекличка» между некоторыми сюжетами, и сравнения с Италией — показывают внутреннее единство в двухчастном сочинении.
