Он видел, как она поднимает сначала одну точеную и упругую ногу, потом вторую и погружается в воду. Пот тек по его лбу, пульс частил. Тенгвальд сбросил простыню, надеясь избавиться от овладевшего им жара.
Это было неправильно. Он давно решил, что работа для него важнее всего остального. Всего, ясно?
Увы, это была не грубая похоть. При мысли о Сигрид внутри разливалось странное блаженное тепло. Может быть, это и есть чувственность? Впрочем, какая разница? Это ничем не кончится. И долго не протянется.
Он перевернулся на бок, взбил подушку, лег поудобнее и стал ждать прихода сна. А когда ничего не вышло, попросил небеса избавить его от этой пытки.
Однако вскоре Тенгвальд снова лежал на спине, глядя в потолок… и мечтая об обнаженной няне.
На следующий день, сидя в лаборатории за рабочим столом, он взял ручку с намерением занести в журнал наблюдений данные о росте побегов. Однако нужная цифра растаяла в его мозгу, как снежинка на теплой ладони.
Черт побери, но он же провел измерения! Причем только что!
Доктор Ларсен бросил ручку и пошел к лотку, прихватив линейку. Но когда наклонился к изящным росткам, перед его умственным взором предстали глаза цвета лаванды. Он выпрямился, сам того не сознавая, склонил голову набок и стал думать о том, какого цвета у Сигрид волосы. Конечно, они были светло-русыми, но это определение показалось ему слишком простым. Требовалось найти новое, не такое избитое. Более светлые пряди придавали им оттенок… оттенок платины. Он улыбнулся. Точно. Платины.
Тенгвальд вернулся к рабочему столу, положил линейку, взял ручку… и только тут вспомнил, что так и не провел измерения.
Он положил ручку и потер лицо руками. Работа не клеилась с самого утра. Он не мог сосредоточиться. И все из-за Сигрид.
Ночью воображение едва не свело его с ума. Он представлял ее в ванной: теплая вода журчит вокруг ее матово-белого тела…
Что это со мной? Просто курам на смех! Он вздохнул и выключил настольную лампу. Нужно было на время оставить лабораторию. Тенгвальд посмотрел на наручные часы и понял, что снова пропустил обед.
Он засунул лоток с побегами в ростовую камеру, закрыл журнал наблюдений и поставил его на полку. Утро вечера мудренее. Может быть, завтра в голове прояснится и он сможет сосредоточиться.
Тенгвальд запер дверь лаборатории и пошел к дому. Уже стемнело. Он прошел через заднюю дверь и плотно закрыл ее за собой. Издалека доносились приглушенные звуки телевизора.
— Привет, девочки, — сказал он, войдя в гостиную. А потом посмотрел на Сигрид. — Привет.
