– Нил. Это огромный сельскохозяйственный и транспортный потенциал. Взорвём пороги, и он будет судоходен почти до гор. Надеюсь. Ещё в Египте можно и нужно построить канал, соединяющий Красное и Средиземное моря. Это будет торговая артерия, которая затмит собой Босфор и Константинополь.
Абун улыбнулся в ответ:
– Помнится мне, что царь Дарий в своё время построил подобный канал. Столетия спустя Птолемей, греческий фараон Египта, проводил работы над этим каналом. Но сегодня канала больше нет…
Ага, помню. Наполеон этот самый канал потом откопал.
– Будет. В отличие от того канала мой канал не будет идти к Нилу – проблемы с заиливанием мне не нужны. Строить тоже будем по-другому. Без железобетона я туда не полезу. И строить буду или мусульманским ГУЛАГом, или экскаваторами.
– Ягба, я не понял половины из того, что ты сказал.
Ой! Заносит!
– Слова из будущего, Йесус-Моа. Железобетон – это обычный бетон, как тот, что римляне использовали…
– Не только они – в Аксуме знали про бетон, знаем про него и мы, но редко используем.
– О, великолепно! Так вот, железобетон – это бетон, смешанный с опорной рамой, обычно из железа. Здания выше пирамид, о которых я тебе говорил, делались из него. ГУЛАГ – трудовой лагерь для преступников. В нашем случае захваченных мусульман мы заставим работать на благо государства. Мамелюки гордятся тем, что они рабы. Пусть соответствуют. Экскаватор – машина для копания. Архимед мог их делать. Надо будет проверить наши библиотеки на предмет греческих трактатов.
– Это к Тамару – он будет только рад.
– Ага. Но всё это далёкие-предалёкие планы. Дай бог, чтобы мы через десять лет были готовы дать мамелюкам по сусалам… Ладно, пора мне спать, абун. Завтра будет новый день.
Глава 4
Труд приносит свободу
Изавертелось. Почти всё время с четверга по субботу я провёл за ректификацией. Беседы с Йесусом-Моа перекочевали на послеужинное кофепитие, и с утра до вечера я сидел с Тамаром в лаборатории, где мы совмещали алхимию, занятия греческим и тренировку персонала. После частичного успеха с ректификацией начались обломы. Тестовая колонна начала захлёбываться и выдавать вместо ректификата самогон. Какое-то время процесс шёл как надо, но потом начинал портиться ректификат. Причину мы найти быстро не смогли, тем более что пришлось отвлечься на лаборантов.
Деткам я раздал банданы и портупеи. Портупеи оказались полезными – они не давали хламиде сильно болтаться, а болтающаяся одежда на производстве – чревата. Жену, чтобы парень не нервничал, я торжественно присобачил две медные бляхи на портупею – начальник, однако. Как начальника я тут же нагрузил его обеспечением грамотности лаборантов – или учи сам, или привлекай монахов из школы, но чтобы детки через неделю могли считать (сложение, вычитание). К несчастью, быстро выучить их читать и писать на гротескном негро-алфавите не представлялось возможным. Одна радость, что сын деревенского старосты, которого, оказывается, завербовал Жен, читать уже умел. В общем, после церемонии «вступления в ряды» мы засели за перегонку и ректификацию: я думал, почему ломается процесс, а Тамар с Женом проводили с детьми ускоренный «курс молодого алхимика».
