— Да, правда, — согласилась мама. — Прямо из лекций Расмуса.
Расмус читал что-то древнее, Чука забыла, что. Он сам был древний, мамины профессора говорили, что он и им читал, и чуть ли не профессорам профессоров.
Чука наскоро сделала уроки, с трудом разбирая, где у нее физика, а где история, подключилась к информарию и набрала запрос о Высшем Принципе. На этот раз она очень старалась и оформила все строго по правилам, так что ответ пришел сразу. Ввиду многозначности термина он состоял из длинного ряда нумерованных дефиниций, к каждой из которых прилагался список литературы. Чука стала разбираться, но тут приехал папа. Он поцеловал маму, потом Чуку, прошел в кабинет, попросил заварить чаю, только крепкого, и запустил привезенную с собой дискету.
— Можно, я тут посижу? — попросила Чука.
— Можно, — сказал папа. — Что в школе?
Чука рассказала про Мардукова и его дурацкие считалки.
— Как-как? — рассеянно переспросил папа. На дисплее перетекали друг в друга трехмерные графики. — Гулли-вер-финне-ган? Понятно. — Папа полюбовался графиком и внес в него несколько изменений. — Гермуму, лиомпа, пхенц! По-моему, хорошо звучит.
— Пап, он дурак, — возмутилась Чука. — Он придумывает всякие глупости. Про близнеца.
Папа тоже, как и мама, не понял, о чем идет речь, пришлось рассказать про халдеев. Папе, однако, история понравилась. Мама позвала ужинать.
— Сейчас, — крикнула Чука.
— Потом, — крикнул папа.
Поужинать все-таки пришлось. Едва они сели за стол, Чука спросила:
— Пап, что такое Высший Принцип?
Папа задумался.
— Видишь ли, есть такие нетерпеливые люди, которые хотят, чтобы всем было хорошо, причем немедленно. Хотят, так сказать, устроить небо на земле. Для достижения этой цели пускаются в ход… э-э… подручные технические средства.
— И из-за этого катастрофа, да? — Папа кивнул.
— Может, хоть теперь все это кончится, — вздохнула мама.
— Не уверен. «Не отстанут они от того, что задумали делать…»
— Пап, но это же, наверно, случайность. Ты же сам говоришь, они стараются, чтобы всем было хорошо.
— Они-то стараются! Они так стараются, что… — закончить папа не успел, пришла Бабетта. Вскоре пошли в кабинет, Чука тоже пошла. Ввалился Шумейко с шестью бутылками тоника.
— Так, — сказал папа. — Давайте с самого начала. Что мы знаем? Мы знаем, что пострадало две тысячи пятьсот двадцать человек. Из них тридцать девять пропавших, остальные метаморфы.
— Метаморфы… — повторил Шумейко, как будто попробовал слово на вкус и нашел его кислым.
