Однако скоро выяснилось, что гипотеза не проходит.
Шумейко стал подробно расспрашивать про языки метаморфов: какие у них типологические характеристики.
— Абсолютно не древние структуры, — решительно объявил он. — Типично новые.
— Новые, новые, — уточнила Бабетта.
Шумейко не понял. Бабетта пояснила:
— Типологически новые, но очень другие, чем в известных новых языках.
— Допустим. Но явно не древние. Ты только посмотри на этот аналитический перфект.
— Слушай, детеныш, — сказала мама, — пора. У тебя глаза слипаются.
— Тише, — отмахнулась Чука, — тише, мам.
— Между прочим, — полюбопытствовал Шумейко, — как ты объясняешь загадочное исчезновение? Тридцать девять человек пропало. В закрытых бункерах, заметь. Сгинули бесследно. Капризный у тебя фактор: на одних действует так, на других эдак.
«Прямо как в детективе, — подумала Чука. — Впрочем, нет, в детективах исчезают по одному. Скорей, как в историческом романе».
Она решила, что закроет глаза только на минутку, а потом сразу откроет, но начался удивительный сон. Как будто папа подходит к ней и говорит: «Расскажи про близнеца», и она прекрасно понимает, что он просит еще раз объяснить, как подменили Мардукова, но мама возмущается: «С ума сошел! Не видишь, спит человек!» И тогда Шумейко спрашивает: «У тебя что, опять идея?», а папа отвечает: «Ага. Хронотопы Тинбаха». — «Ну ты даешь», — будто бы говорит Шумейко. А папа ему: «Точно тебе говорю». А мама тогда говорит: «Несчастье ты мое. Лучше бы помог отнести ребенка в кровать», и ее подхватывают и несут куда-то вдаль по полутемным хронотопам Тинбаха, похожим на кабинеты, холлы и спальни, и она очень рада, что сегодня ей наконец-то удастся поймать за хвост волшебный момент засыпания.
Проснулась Чука рано, как всегда, но папы не застала: все уехали докладывать. Мама сообщила, что они до самого утра разрабатывали новую гипотезу. (Уезжая, Шумейко сказал: «Я надеюсь, эта версия окончательная?» А папа ответил: «Более окончательная, чем другие».) И между прочим, идея была невольно подсказана Чукой. Состояла она в следующем: существует бесконечное множество хронотопов, ну, параллельных миров. Это давно предполагалось, любой объект представлен в каждом из хронотопов своим вариантом, и при определенных условиях возможен обмен вариантами: здешняя Чука попадает в чужой хронотоп, а тамошняя вместо нее — в наш. Что-то на Объекте Вышка взорвалось, или сорвалось, или вырвалось, они сами пока не знают, что, и от этого все, кто оказался поблизости, поменялись местами с самими собой — со своими вариантами из других хронотопов. Из ближних или из дальних, смотря кто где находился. Ну а хронотопы разветвляются на каждом шагу: выходишь из дома, можно пойти налево, можно направо — вот уже и два разных параллельных мира. Корень общий, ветви разные. Разная история. И языки разные, конечно, хотя это не самое главное. Так что метаморфы — это как бы локальные вкрапления чужого мира в наш, здешний.
