—Ну что ты! Просто прошло столько лет! И бедный наш Пейн окончательно
пришел в упадок, но я постараюсь что-нибудь предпринять. А сейчас я назначаю тебя,
Симона, своей экономкой. Вот тебе деньги. — Гуго отвязал от пояса и передал ей
небольшой мешочек с серебряными монетами. — Завтра же пошли сына кузнеца в
город за припасами. И купи себе и Аделии новое платье. А теперь скажи старине
Норгу, что я вернулся, пусть он придет и позаботится о моих лошадках. Я буду в
замке. Надеюсь, там меня не поджидают разбойники?
—Нет, сударь, замок сейчас совсем пуст. Можете ехать спокойно. Хоть иногда
разбойники и останавливаются в башне, но долго находиться здесь они не рискуют.
Люди графа Шампанского давно уже разыскивают их, а до столицы графства, сами
знаете, отсюда недалеко. Говорят, что разбойники прячутся в непроходимых чащах
Восточного бора, где их найти почти невозможно.
—А разве в замке нет стражи? Неужели новый граф Шампанский так плохо
охраняет свои земли?
—После кончины вашей матушки в башне несколько месяцев жили трое солдат и
прево[8], но их зарезали совсем недавно, перед Рождеством, а новых граф еще не
прислал. Поэтому башня сейчас пуста.
—А ты, случайно, не знаешь, кто они, эти дерзкие разбойники?
—Говорят, их вожак младший сын барона де Бовуар. Говорят, братья не ладили, а
когда умер их отец, старший брат не дал младшему ни крохи от наследства и прогнал
вон из своего замка. Молодец остался без средств, а времена сейчас тяжелые. Вот он и
взялся за мщение брату и разбой.
—Ну уж, Симона, не думаю я, что бедность для молодого рыцаря может
послужить поводом к разбою. Честный рыцарь, даже будучи бедным, всегда имеет
возможность поступить на военную службу или стать священником, или, скажем,
сделаться странствующим рыцарем или трубадуром. Да мало ли путей открыто перед
отпрыском такого знатного рода, как семейство Бовуар? Нет, скорее всего, этот
баронский сынок просто самый обычный негодяй.
—Наверное, так оно и есть, монсеньер. Сейчас я велю Аделии убрать верхнюю
комнату в башне, больше, боюсь, вам негде будет разместиться.
—Отлично, Симона. В башне я и остановлюсь. Но не называй меня монсеньером.
Какой уж из меня монсеньер. — С деланной улыбкой сказал Гуго де Пейн пожилой
женщине, хотя на душе у него, после рассказа Симоны о разбойниках, исчезли все
остатки спокойствия. Как любой человек хорошо знакомый с военным делом, он
вполне сознавал всю опасность внезапного появления превосходящих сил неприятеля.
