— Мало того, что курить нельзя, тебя еще и до портвейна не допускают! — горестно вздыхала Оливия. — Lancien régime[7], дорогая, нужно с этим бороться!
На этом дамы удалялись в гостиную, где над кленовым шифоньером висел портрет.
Кара Фейрхевен обожала прилюдно восторгаться красотой Пикси, которую удачно изобразил молодой, пока неизвестный художник, очаровательный, современный, оригинальный, но сейчас за границей. Фрэнки почти забыла боль, которую испытала, впервые увидев портрет, и, встретив ту девушку на Фицрой-стрит, поначалу только удивилась и обрадовалась.
Девушка стояла у двери в студию и смотрела на фасад. Ярко-рыжие волосы убраны под шапочку с крестом. Майкл не говорил, что она медсестра.
— Здравствуйте! — сказала Фрэнки. — Вы ищете Майкла?
— Да, да! Не знаете, он здесь? По-моему, его нет.
Она была красивее, чем на портрете Пикси Фэйрхевен, — Фрэнки так и думала. Простая красота, которую так часто не замечают, — темные брови, ясные серые глаза, а этой коже никогда не понадобятся ни пудра, ни румяна. Такая юная.
У Фрэнки внезапно засосало под ложечкой. Мысли понеслись бешеным галопом, но она растянула губы в доброжелательной улыбке.
— Я миссис Брайон, его подруга. Не так давно, кажется, в июне, я видела Майкла в Амстердаме. Потом мы с ним ездили во Флоренцию. У него все очень хорошо. Передать ему от вас привет при следующей встрече?
Девушка отвела взгляд. Она все поняла.
— Спасибо, вы очень добры. — Она явно пыталась совладать с наплывом чувств. — Было очень приятно с вами познакомиться, миссис Брайон. Когда увидите Майкла, пожалуйста, передайте ему привет от Элизабет Оливер. — Девушка теребила складки форменной накидки. — Вряд ли он меня помнит. Я подруга его сестры.
— Наверняка помнит, — возразила Франческа.
Неизвестно, расслышала ли Элизабет последнюю фразу, которой Фрэнки надеялась разбавить свою ложь. Она не видела Майкла уже четырнадцать месяцев, с тех пор как он уехал. Открытка из Амстердама, открытка из Флоренции — вот и все весточки от него. Застыдившись своей ревности, Фрэнки отступила на шаг, словно разговор уже закончился.
Элизабет не уходила — потупилась, снова поглядела на фасад.
— Наверное, быть медсестрой очень трудно и утомительно. — Фрэнки плохо понимала, что говорит, но попрощаться и уйти не могла.
— Ну, медсестрой я стану, когда исполнится двадцать один, зато сейчас могу быть санитаркой и учиться. Я и учусь, меня направили в детское инфекционное отделение. Мне нравится. Работа не в тягость. — Элизабет говорила вежливо, но думала о чем-то другом. Наверняка уже говорила об этом подругам матери или теткам. Под глазами у нее залегли круги.
