— Работа по выходным, — задумчиво протянул он. — Я уже и забыл, что такое быть помощником адвоката.
Поцеловал ее на прощание — короткий дружеский клевок в щеку, — поискал в бумажнике квитанцию на парковку.
— Ха, — нахмурясь, буркнул он, — я мог бы поклясться, что здесь была сотня.
«Мэгги! — подумала Роуз, нашаривая в бумажнике двадцатку. — Мэгги, Мэгги, Мэгги, которая всегда заставляет платить меня».
Утром Элла Хирш, проснувшись, лежала в постели, мысленно перебирая и оценивая собственные бесчисленные недуги, болезни и хвори. Начала с то и дело подворачивающейся левой щиколотки, поднялась к пульсирующему болью правому бедру, подумала о кишечнике, казавшемся одновременно пустым и скрученным в комок, двинулась вверх: груди, с каждым годом все больше усыхавшие, глаза (операция по удалению катаракты в прошлом месяце прошла успешно) — и добралась до единственной гордости — волос, не по моде длинных, выкрашенных в теплый рыжеватый цвет.
«Неплохо, неплохо», — подумала Элла, свесив с кровати сначала левую ногу, потом правую и ощутив ступнями прохладный, вымощенный плиткой пол. Ее муж Аира никогда не любил плитку.
— Слишком холодная, — брюзжал он. — Слишком твердая.
Поэтому пришлось расстелить ковер во всю комнату. Бежевый.
В тот день, когда окончилась шива[10] по Аире, Элла сняла телефонную трубку, и через две недели ковер исчез. Осталась плитка: кремово-белый мрамор, приятно гладкий под ногами.
Элла уперлась руками в бедра, покачалась взад-вперед и с легким стоном выбралась из огромной постели — второго приобретения в жизни без Аиры. Сегодня, в понедельник после Дня благодарения, «Голден-Эйкрс» — «поселок для престарелых, но активных членов общества» — был необычайно тих, поскольку большинство «активных членов общества» проводили праздники с детьми и внуками. Элла тоже отметила. По-своему. Поужинала сандвичем с индейкой. И сейчас, застилая постель, планировала день: завтрак, потом дописать стихотворение, потом доехать на трамвае до автобусной остановки, а оттуда — в приют для животных, где предстоит еженедельное добровольное дежурство. После ленча можно немного вздремнуть и, может быть, почитать часок-другой: она уже почти записала на магнитофон книгу рассказов Маргарет Атвуд для слабовидящих. Ужин подают рано, самое позднее — в четыре, как кто-то пошутил. Забавно, потому что верно… да, и сегодня в клубе вечер фильмов. Очередной пустой день, до отказа заполненный мелкими делами.
