— А, значит ты сомневаешься? Берегись, тебе будет плохо.
Парень, который подпирал в гостиной стенку и запускал руку в волосы девушек, сказал своему соседу:
— А ведь Кнут робеет, не то что прошлый раз.
Кнут услышал эти слова.
— Я робею? Кто сказал, что я робею? — взвизгнул он.
Толпа вокруг них все роста.
— Эй, прочь с дороги, берегись! — закричал Торбьорн и хлестнул лошадь; он хотел поскорее уехать.
— Как ты кричишь мне: «Эй, прочь с дороги»? — угрожающе спросил Кнут.
— Нет, я разговариваю с лошадью; мне пора домой, ответил Торнбьорн, но сворачивать не стал.
— Ты чтоже едешь прямо на меня? — возмутился Кнут.
— Ну, так отойди, — ответил Торбьорн, и если бы лошадь не подняла голову, она уперлась бы прямо в грудь Кнуту.
Кнут ударил лошадь по голове, та встала на дыбы, толпа испуганно шарахнулась в сторону. Торбьорн был очень бледен, но он спокойно сказал Кнуту:
— Отойди немного, Кнут.
— Ты можешь меня объехать, — ответил тот.
Торбьорн направил лошадь прямо на Кнута, она опять встала на дыбы, но Торбьорн хлестнул ее кнутом.
Кнут схватил ее под уздцы, и лошадь, на которую совсем недавно сыпался град ударов, снова стала дрожать. Торбьорн почувствовал острую жалость к бедному животному, с которым он обошелся так жестоко. И теперь все его раздражение обратилось против Кнута. Он встал и взмахнул хлыстом над головой Кнута.
— А, так ты дерешься? — закричал Кнут и подошел ближе.
Торбьорн соскочил на землю.
— Ах ты негодяй! — сказал Торбьорн, побледнев как мертвец.
Вожжи он отдал мальчику, который как раз перед тем подошел к нему.
В это время старик, что стоял в дверях, когда Аслак кончил свой рассказ, подошел к Торбьорну и взял его за руку.
— Семунд Гранлиен — слишком достойный человек, чтобы сын его связывался с этим задирой и буяном, — сказал он.
Торбьорн сразу опомнился, но Кнут закричал:
— Я задира? Да он такой же задира, как и я, и мой отец ничуть не хуже его отца. А ну, иди сюда! А то ведь соседи наши еще не знают, кто из нас сильней, — добавил он, снимая шейный платок.
— А вот мы сейчас узнаем! — сказал Торбьорн.
Старик, который слушал Аслака, лежа на кровати, сказал:
— Они похожи на двух котов, которые, прежде чем вступить в драку, должны сначала раззадорить сами себя.
Торбьорн услышал это, но промолчал. Одни засмеялись, другие стали говорить, что эти проклятые драки и без того испортили всю свадьбу и стыдно так обижать гостя, который никому не сделал зла и просто хочет ехать домой.
Торбьорн поискал глазами свою лошадь; он все-таки решил поскорее уехать. Но мальчик уже отвел лошадь в дальний конец двора, а сам стоял возле Торбьорна.
